Дождаться утра

ДНЕВНИК

неизвестного офицера 79-й немецкой пехотной дивизии, 212-го, а затем 208-го полка (предположительно колонна снабжения)

21 октября.

В Лучинской перешли через Дон. Опять проклятый песок. Солдаты удивленно смотрели, как я, офицер, тяжело ступая, шел впереди колонны с толстой палкой в руке. Это им казалось странным. В Песковатке мы застали часть нашей колонны. Остальные уехали дальше с обер-лейтенантом Ронером. Час отдыха — и снова в путь. Ночью пришли в Бабуркин.

22 октября. С утра многих из нас бросили на подвоз боеприпасов в Сталинград. Остальные окапываются. Безобразие, что о нас никто не заботится. Надеюсь, мы недолго здесь пробудем. Ежедневно налетают 1500–2000 самолетов и превращают остатки города в развалины. Беженцы, которых мы встречали по дороге, а потом здесь, в селе, в сараях, могли спасти только свою жизнь и ничего из имущества. Но Сталинград все еще не сдается. Русские непрерывно переходят в контратаки. Наш 212-й полк снова в бою.

23 октября. Сегодня нужно дать 15 человек для пехоты. Вообще 50 процентов колонны пойдет в бой, а заменят их пленные… Сталинград еще не взят. Его будут называть Верденом этой войны. Сражение за Сталинград длится дольше, чем вся война с Францией. Настроение у меня опять портится.

24 октября.

Днем с пятнадцатью повозками я приехал в Гончара. Выгрузили быстро боеприпасы и назад. На обратном пути (25 километров) все время вокруг нас рвались русские бомбы. Атаковали не нас, но я думал, что уже не привезу своих людей назад. Самолеты бомбили с небольшой высоты, нас они, конечно, не видели, иначе нам досталось бы еще больше. Когда ехали туда, попали под артобстрел. Русские уже не очень далеко. Ночью видны и слышны разрывы. Наша пехота ведет огонь трассирующими пулями по русским самолетам, с самолетов стреляют по пехоте. За пять дней впервые помылся и побрился…

25 октября. На улице, где разместилась наша колонна, все еще лежат мертвые русские, расплющенные машинами. Перед нами горящий Сталинград. Темные облака дыма стелются на 30 километров по горизонту. Хорошо, что до нас пока доносится только шум самолетов и артиллерии. Беспрерывные бои за этот город. Уже сейчас мы имеем убитыми вдвое больше, чем в Севастополе. Русские не дают взять трупы немецких солдат. Эти попытки многим из нас стоили жизни. Пленные говорят, что будут бороться до последнего солдата. В пути мы встретили много наших кладбищ. И их все больше. Ужасно, когда машины и танки проезжают по трупам русских, которые неделями валяются на дорогах.

29 октября. Иногда я прихожу в отчаяние, но я, конечно, поборю это проклятое чувство. Я не должен быть постоянно в этом ужасном положении. Иногда я думаю, что, быть может, однажды и моих детей постигнет та же участь, что и тех русских, расплющенных машинами, неделями валяющихся на улицах. Я чувствую тогда, что лучше не жениться или, во всяком случае, не иметь детей. Война заставляет сильно огрубеть, но я хотел бы вернуться домой нравственно чистым, если мне вообще суждено вернуться.

2 ноября. Напрасно искал на вокзале в Карповке места, где мы могли сложить старый инструмент. В колонне удручающее настроение, так как на днях 15 человек уходят стрелками в пехоту. Дивизия наступает в Сталинграде. Она уже было достигла намеченного рубежа, но из-за сильного артобстрела русских с флангов вынуждена была отойти. Очень большие потери…