Дождаться утра

В землянке взрывом грохнул смех. В нем я различил и смех Славки. Значит, все в порядке. Через минуту дверь приоткрылась, и вынырнула в белых вихрах голова Гриши.

— Быкодеров! Заходи! А Чупров пришел?

— Вот он… — отозвался Шурка.

Гриша легко выпрыгнул на одной ноге из дверного проема на первую ступеньку и, видно еще не различая нас со света, шумнул:

— Вы здесь?

— Здесь…

— Сейчас, — весело шепнул он нам и в два прыжка оказался у табурета, перед столом, где стояли его костыли.

Он проделал все это так быстро, что ни мы, ни те, сидевшие за столом, не успели ему помочь. Да он ни в чьей помощи и не нуждался. Уже из-за стола Гриша звонко еще раз позвал:

— Быкодеров! Входи!

— Давай, — подтолкнул плечом Шурку Васька. — Посмотрим, какой ты храбрый…

Тот вздрогнул и шагнул через порог. Дверь он прикрыл неплотно: видно, так ему легче было чувствовать нас за своей спиной.

— Быкодеров Александр Данилович? — спросила Валька.

Мы припали к щели в двери. Виден был светло-русый Гришин затылок и часть стола, за которым сидели Валька и Василий Афанасьевич. Валька оторвала голову от бумаг, лежавших перед ней, и повторила вопрос:

— Быкодеров Александр Данилович? Почему молчишь?

— А чего говорить? — вздохнул Шурка. — Вы и так знаете, кто я…

— Такой порядок, — поспешил бригадир, — тебя спрашивают, а ты отвечай. Как в армии. Вот пойдешь служить, там научат.

— Ладно… — примирительно согласился Шурка.

Валька продолжала:

— Быкодеров Александр Данилович, тысяча девятьсот двадцать седьмого года рождения, образование неполное среднее, семь классов.

— Я не кончил седьмой… — пробубнил Шурка.

— А зачем писал? — строго спросила Валя.

— Так я же учился, целый год проходил, а как посевная началась, сразу в бригаду.

— Раз не окончил, нечего морочить голову, Быкодеров. Образование шесть классов.

— Так я же год проучился, только экзамены остались, и в бригаде это все знают. Вот и Василий Афанасьевич…

— Быкодеров! Веди себя как следует, — прервала его Валя. — Ты где находишься?

— Тише, товарищи, — поднял над столом руку Гриша. — Тише! Чего спорить? Парень действительно учился целый год. И ему обидно.

— Но справки же у него нет, — раздосадованно вставила Валька.

— Что справки? — ответил ей Гриша. — У него ее и за шесть нет. Школа сгорела. Будет правильно, если мы оставим образование неполное среднее, а семь классов можно и не писать.

— Так тут же графа «Образование», а внизу под строчкой — сколько классов окончил, — сердито ткнула карандашом в анкету Валька.

— Вот зануда… — прошипел у меня над ухом Васька.

— Ничего, — бойко вскочил с табурета Гриша и в два прыжка оказался за спиной у Вальки, — вот здесь прямо во всю строку и напиши: неполное среднее. Пиши, пиши, все правильно. Заявление мы читать не будем, давай биографию, ну?

Из невидимого нам угла землянки послышался тяжелый Шуркин вздох, потом сопение и наконец:

— Родился первого декабря двадцать седьмого года… (пауза) в три часа ночи, мать говорила…

Легкий смешок и стук Валькиного карандаша по столу.

— Дальше, Быкодеров.

— В тридцать пятом пошел в первый класс. Учился до сорок второго…

— Дальше, — требовательно стукнул Валькин карандаш. — Почему из вас нужно каждое слово клещами?

— А чё дальше-то, я все уже рассказал.

— И это вся твоя жизнь? — удивленно подняла брови Валька.

— Да, вся… — вздохнул из угла Шурка и, видимо сам удивившись краткости своего жизненного пути, добавил: — С сорок второго, с посевной — прицепщик, а теперь на тракторе.

А над столом опять взлетела рука Гриши:

— Думаю, что всем ясно. Переходим к вопросам. Прошу! Вы, Василий Афанасьевич, хотели спросить…

— Да что я… — заерзал на скамье бригадир и начал шарить по карманам свою баночку-портсигар с табаком. — Скажи, Шура, нам про свое семейное положение. Кто твои родители? Где они работают и воюют?

— Так вы же, Василь Афанасьевич, знаете. Мать в колхозе, сейчас в огородной, а батя на фронте.

— Я-то знаю, а другие, может, и нет.

— И другие знают…

— Ты не перебивай меня, — незло прикрикнул бригадир. — Такой порядок, тебе должны задавать вопросы, а ты отвечать.

— Да чего ж отвечать, если все знают?

— Быкодеров! — сердито постучал Валькин карандаш.

— Еще вопросы? — тряхнул светлыми кудрями Гриша.

— Письмо от отца когда было? — спросил невидимый нам председатель колхоза.

Валька удивленно подняла плечи, но Гриша легко придержал ее за руку.

— А вот летом, как тогда пришло, так и все… Он у нас на Севере, под Мурманском был.

— Ну, это ничего, — поспешил замять свой вопрос Дед. — Раз бумаги не было, значит, жив. Писать-то покуда некуда было, все порушено… Да и со временем там на фронте знаешь как…

— Как понимаешь задачи комсомола, Быкодеров? — прервала Деда Валька.

Шура вздохнул, откашлялся.

— Как все. Мне работать в колхозе, а батьке бить Гитлера.

— Как работать? — спросил Дед.

— Известно как. Чтоб трактор всегда в полной исправности, чтоб простоев по моей вине не случилось, чтоб дисциплина. А остальное — как все.