Дождись меня в нашем саду

Белый с трудом заставил себя встать. Ноги оказались неожиданно непослушными, как будто он пил не вино, а горилку и не одну-полторы бутылки, а минимум бочку.

Он уговаривал себя, что это от усталости, от волнения. Найти мёртвого Грача было неожиданно и, несмотря ни на что, неприятно. Пусть они не любили друг друга, но всё же оставались братьями. А теперь…

Медленно Белый пошёл, держась рукой за стену. Прикосновение холодного камня отрезвляло, словно возвращало к настоящему, живому миру, тянуло из гнетущего, вязкого сна подальше от яблоневого сада, провонявшего маковым цветом.

Белый зажмурился, затряс головой, пытаясь прогнать остатки сна, как вдруг раздался звон, и он наткнулся на что-то.

– Эй!

Перед ним, вздёрнув острый горбатый нос, стоял мужчина в красном остроконечном худе, ушитом бубенцами. Он сощурил тёмные злые глаза, оглядел Белого с нескрываемым презрением.

– Куда прёшь?

– А ты куда прёшь?

Мужчина криво улыбнулся и вдруг громко, дребезжащим тонким голосом засмеялся:

– Не боишься?

– А ты?

– Ты говоришь с самим Станчиком, королевским шутом, – произнёс он с таким видом, словно это само по себе представляло угрозу.

– А ты говоришь с…

– Кем?

От шута пахло вином, он был явно нетрезв, и Белый усмехнулся и неожиданно для самого себя признался:

– С Белым Вороном, наёмным убийцей.

– О, я слышал о Во́ронах. – Шут закивал, отчего бубенцы на его худе зазвенели ещё громче. – Расскажи, расскажи мне всё о вас.

Он взмахнул рукой, зазывая за собой, и прошёл мимо, направляясь к ящикам с вином. Он пнул бутылку, которую до этого опрокинул Белый, и та, влетев в стену, с дребезгом разбилась на десятки осколков.

Без лишних раздумий Станчик поднял крышку ящика и достал новую бутылку, ловко её открыл и сделал первый глоток.

– Отличный подарок для гостей от князя, – оценил он. – Нужно распробовать хорошенько, пока остальные гости не просекли. Будешь?

– С меня хватит, – помотал головой Белый.

Ему стоило распрощаться с шутом и пойти по своим делам, но он зачем-то выжидал, разглядывал его с головы до ног. Почему королевский шут оказался среди празднующих во дворе, а не вместе со знатными гостями на королевском пиру?

– Кого ты пришёл убить? – спросил Станчик, присев на ящик.

– Тебя, – осклабился Войчех.

На мгновение шут переменился в лице, но почти сразу совладал с собой, прищурился и противно захихикал.

– Ахах, Белый Ворон, жестоко было бы убивать несчастного, ни в чём невиновного шута.

Белый опёрся плечом о стену, сложил руки на груди. В тупике стало совсем темно, и Станчик, наверное, не мог разглядеть его лица, а белые, слишком приметные волосы были спрятаны под худом.

Да и шут выглядел слишком пьяным, чтобы всё осознать.

– Невиновного шута? – произнёс он с сомнением. – Разве вы, шуты, не советуете своим королям и королевам, кого казнить, кого миловать? Разве не приносите им все слухи и наговоры?

– Я?! – с возмущением воскликнул Станчик. – Слухи и наговоры?

– Ты…

Шут задумчиво наклонил голову к правому плечу, к левому, помотал ей так, чтобы зазвенели бубенцы, и громко заявил:

– И ещё козни! Все козни я тоже доношу своей королеве. Каждое слово!

– Отлично, – расплылся в улыбке Белый. – И ты пришёл сюда…

– Подслушать, о чём болтают второсортные гости, конечно же. – Станчик пожал плечами и, закинув слегка голову, отпил из бутылки. – Те, кого не пустят в замок. Мелкие сошки.

Сделав несколько громких глотков, он с наслаждением выдохнул:

– Ух, пойдёшь со мной? Они у меня вот тут все. – Он провёл ребром ладони по шее. – Сейчас будут шутить, тупить, ржать. Буэ-э…

Он подёргал ногами, и бубенцы на сапогах зазвенели. Красивые у него были сапоги, яркие, багровые. Кожа выглядела мягкой, дорогой. Белый пригляделся, задумываясь, не снять ли с шута эти сапоги. Бубенцы можно было и оторвать.

– Я не знаю никого из гостей. Я пришёл подсобить другу.

– С чем подсобить?

Белый повёл плечами, разминая затёкшую после сна на ящиках спину.

– Таскаю его вещи. Он выступает для королевских гостей, а я ношу его гусли, волынки, всякую эту музыкальную похерень.

– Это ты так подрабатываешь, когда не получается никого убить? – хихикнул Станчик.

– Угу.

– Тяжело в наши дни приходится наёмным убийцам. Эх, ну пойдём, познакомлю тебя с местной мелкой знатью. Может, у кого-нибудь найдутся деньги и враги. Найдёшь себе работу. – Шут прыжком соскочил с ящиков и ахнул, неудачно подвернув ногу.

Белый усмехнулся. Говорить людям правду в лицо, когда её принимали за ложь, было почти так же весело, как и опасно. Всё же не стоило говорить об этом, пусть даже в шутку. Войчех всегда прежде был осторожен, недоверчив. Может, поэтому и прожил дольше остальных братьев и сестёр. Но ему, ещё не до конца протрезвевшему, уставшему, заскучавшему от всех и от своей жизни в первую очередь, вдруг на короткое мгновение стало всё равно.

Как будет выкручиваться матушка, если Белого повесят по приказу королевы? Воронят она потеряла. Кто станет приносить её госпоже новые посмертки?