Дождись меня в нашем саду

Да что там посмертки. Матушке воды будет некому принести, когда она станет совсем немощной. Её боялись и почитали, пока она оставалась опасна. Но сто́ит старухе совсем ослабеть, и даже самый трусливый слуга сбежит от неё.

Может, поэтому Грач и решил покончить с собой? Лишь бы избавиться от матушки?

– Эй, ты… как там тебя?

Войчех вынырнул из тяжёлых раздумий. От голоса Станчика передёргивало, как от скрежетания ложки в котелке.

– Чего?

– Как, говорю, тебя зовут?

– Белый.

– Просто Белый? – скривился шут.

– Что-то не нравится?

– Вообще, мне всё в тебе не нравится, – признался шут. – Особенно твой кривой нос. Сломанный?

Белый даже не стал возмущаться – настолько привычным, пусть и надоевшим был этот вопрос.

– Нет, с рождения такой.

– Хм… В общем, Белый, пошли. Покажу тебе гостей королевы.

К тому времени двор успели украсить флажками, зажгли пламенники, и тёплый оранжевый свет от огней освещал окружённую со всех сторон высокими замковыми стенами площадь.

Вдоль стен расставили столы, вокруг которых толпились люди. Слуги несли новые и новые подносы с угощениями. Слонялись гости. Белый сразу приметил скренорцев, и мышцы мгновенно напряглись. Тело само по себе, по выработанной привычке приготовилось нанести удар. Он не помнил людей Инглайва, даже тех, кого убил сам, но этих скренорцев он, на своё удивление, узнал, потому что с ними ему пришлось лично пообщаться.

– Курва…

В толпе мелькнуло лицо Арна, скренорца, который вёз Велгу из Старгорода. И который схватил Грача. Как он оказался в Твердове? Искал Грача? Пришёл за Велгой в надежде получить награду? Кажется, Арн со своими людьми были торговцами. Пути их разошлись в Щиже, когда Белый помог сбежать брату и похитил Велгу…

Вряд ли Арн обрадовался бы встрече. Вопрос только, выдал бы он Белого или промолчал бы, желая скрыть собственные нечистые делишки? Работорговля в Рдзении была запрещена.

– Кто именно тут курва? – Точно бес из-под земли, рядом тут же вырос Станчик. – Если ты про Агнешку, то она, конечно, общительная девка, но тоже не с каждым…

– Да не, – поморщился Белый. – Я про скренорцев.

– Знаешь их? – насторожился шут. – От них стоит ждать беды?

– Не знаю, – натягивая худ на лоб, ответил Белый. – Просто ненавижу на хрен скренорцев.

Вряд ли стоило дальше делиться со Станчиком чем-либо. Белый и так слишком разболтался. Это на него было не похоже. Он всегда оставался осторожным, молчаливым, скрытным. О чём говорить, если даже Галка толком ничего не знала о брате?

Если подумать, ни с кем, кроме Галки, Белый особо и не общался. Ещё немного с Вадзимом, но обычно только по работе. Никогда прежде они не проводили столько времени вместе. Разве Белый хоть каплю доверял Вадзиму, чтобы с ним откровенничать?

Да и о чём ему было откровенничать? У Войчеха за всю жизнь не накопилось ни тайн, ни переживаний, которыми хотелось бы поделиться. Он брал договоры, выполнял их, получал награду, брал новые договоры. Вот и вся жизнь наёмника. Случайные заказы, случайные деньги, случайные девки. И так по кругу.

Затих тонкоголосый говорок гуслей, и по двору поплыл мягкий напев лиры. Вадзим отошёл в сторону, недовольно поглядывая на приглашённого лойтурского барда.

Чем дальше они продвигались на запад, тем чаще встречались лойтурцы и тем чаще звучал лойтурский язык. На левом берегу Белому уже не так сложно было затеряться в толпе. В Твердове такие же беловолосые и светлоглазые, как он, встречались почти на каждом шагу.

Матушка никогда не упоминала, где именно родился Белый, но, наверное, не так далеко от этих мест. Легко было представить, как какая-нибудь пустоголовая кметка или подавальщица в корчме или даже продажная девка раздвинула ноги перед иноземцем, очаровавшись или его диковинной внешностью, или хорошей оплатой.

Белый повернулся спиной к толпе скренорцев, державшихся вместе.

– Так что? – спросил он Станчика. – Познакомишь со своими гостями?

– А пошли, – кивнул, задорно звеня бубенцами, шут. – Вон, например, один учёный хрен с Холодной горы.

– Разве людей из ордена снова пускают в Рдзению? Я слышал, после пожара им запретили въезд.

– Охотникам – да. У нас теперь есть свои Охотники, Георгий Совинский ими руководит. Я тебе его покажу. Такой он… брр…

– Страшный? – покосился с лёгким любопытством Белый.

– Скучный до ужаса, – наигранно зевнул Станчик. – А рдзенцев, да, долго не пускали. Это же Охотники Холодной горы погубили Совин. Ну ты, наверное, слышал?

– Что-то такое слышал. – Белый невольно дёрнул уголком губ. А не зря он выслушал хозяина «Пьяной русалки». – Вроде как они пустили в город чародеев и те устроили пожар?

– Так и было.

– И прокляли королевский род?

– А вот об э-э-этом, – Станчик вскинул указательный палец и помахал им перед самым носом Белого, – лучше даже не заикаться.

Потому что это правда или потому, что это оскорбительно для королевы?

Белый проследил за пальцем шута, слишком близко оказавшимся к его лицу. Сломать бы этот палец. Или вовсе отрезать.

– Молчу, – бросил он равнодушно. – Я вообще ничего не знаю об этом… Так что, рдзенских Охотников снова пускают?