Дожить до 120

Сегодня я приехал в ПОИБИН ради четвергового семинара. Сотрудники института, как я говорил, все люди блестящие и по большей части молодые. Вот на этих «четвергах» с шутками и прибаутками обсуждались разные завиральные идеи, так или иначе связанные с главной темой института – извлечением божественной информации. Сегодня семинар был посвящен вопросу о долголетии праведников, живших согласно тексту библии по нескольку сот лет. Тема необыкновенно интересная, ибо по сути она противоречила гипотезе Хаскина о 120 годах на двоих.

Но на семинар я так и не попал. По уважительной причине. Я привычно заглянул в кабинет «шефа». Хаскин был в пиджаке, что меня весьма удивило. Он просматривал какие-то записи, время от времени поглядывая то на часы, то в зеркало, висевшее на стене напротив его стола, и проводил рукой по топорщившимся волосам, слегка тронутым сединой, из-за чего они немного напоминали покрытую изморозью морковь на овощном складе.

– Здравствуйте, Костя, – кивнул он мне. – С чего это вы тут?

– Умных людей на семинаре послушать. А вы на нем будете?

– Вряд ли успею, – ответил Хаскин. – Небось удивились, что я в пиджаке? Это я к интервью готовлюсь. Интервьюерша с минуты на минуту должна прийти. Я ей уже раньше интервью давал. Можно сказать, она мой эксклюзивный инсайдер. А сама опаздывает…

– Я тогда пойду. Не буду вам мешать… – начал было я, вставая, но не успел еще закончить фразу, как в дверях появилась слегка запыхавшаяся журналистка. А я уставился на нее и от удивления снова сел, потому что это была Люся Грушина, первая красавица нашего класса.

– Люся? Ты?

Она долго на меня смотрела, не узнавая, а потом ее брови удивленно поползли вверх?

– Костя? Кравцов? – неуверенно спросила она. – Я бы тебя на улице ни за что не узнала. Ты изменился. Похорошел… И вообще…

Она запнулась, но я прекрасно понял, о чем она подумала. О мальчике-калеке, который был безнадежно в нее влюблен. Знала ли она об этом? Догадывалась ли? Вряд ли. В Люську все были влюблены. Начиная с седьмого класса, вокруг нее постоянно вились не только одноклассники, но и ребята на год, а то и на два старше. Где уж тут заметить жалкого юнца, украдкой бросавшего на нее по-собачьи преданные взгляды? А я молча страдал и даже одно время мечтал, как, оставив для нее записку, вскрою себе вены, а из ее ярко-зеленых глаз (так я себе воображал) на моих похоронах прольются две слезинки. Воображал, и сам был готов заплакать, так жалко мне становилось этого бедного страдальца Костю.

Но помимо подростковой влюбленности я испытывал к Люсе еще одно, пожалуй, не менее сильное чувство. Чувство благодарности. Когда кто-нибудь насмехался надо мной, пародируя мою походку, расползающиеся в разные стороны глаза, или еще каким-то способом пытался меня унизить, она (единственная!) тут же вступалась за меня, и, глядя на ее пылающее гневом лицо, обидчики поджимали хвост и стушевывались. Да, Люська была славной девчонкой!

– Люська, как ты? Замужем?

– Нет, все еще невестюсь.

– И не была? – удивился я.

– И не была! – засмеялась Люська. – Но скоро буду. Через месяц свадьба. Кстати, приглашаю тебя. Вот… Тут она достала из сумочки стопку красиво отпечатанных на мелованной бумаге приглашений и протянула одно мне. А потом и Хаскину такое же вручила, добавив: – И вас, конечно, тоже буду счастлива видеть. Большая честь для меня.

– Ну, разве что в роли свадебного генерала, – смущенно захихикал Хаскин. – Но за приглашение спасибо. Поздравляю!

– Да, и я тоже поздравляю, – сказал я не вполне искренне и стал откланиваться, чтобы не мешать интервью, но Илья Львович меня удержал:

– Оставайтесь, Костя. Сами что-нибудь интересное расскажете, – а потом, обращаясь уже к Люське, добавил: – Костя, можно сказать, моя правая рука.

Я и остался. Не без удовольствия. А Люська сразу стала серьезной, достала из сумочки диктофон и интервью началось.

– Год назад вы захватывающе интересно рассказывали о библейских кодах, обнаруженных учеными из Израиля. Мы получили тогда море читательских писем. И чуть в этом море не утонули. Со времен того интервью, я вижу, многое изменилось. Мы, помнится, беседовали в какой-то тесной комнатке, в которой помещался ваш офис. А сейчас…– Люська сделала рукой широкий круговой жест, – тут целый институт. Как, кстати, он называется?

Я испугался, что Хаскин, забывшись, выдаст ей непристойное сокращение, но Илья Львович был бдителен и только хмыкнул:

– За помещение для института мы должны благодарить щедрых спонсоров. А официального названия у него пока нет.

Вопросы сыпались из Люськи, как из пулемета. Но все – по существу. Было видно, что она хорошо подготовилась.

Хаскин явно оказался во власти ее обаяния, забылся и «поплыл». Когда она спросила его о сути его открытия, он начал было словоохотливо рассказывать про 120 лет и «того парня».

Я стал нарочито покашливать. Он удивленно уставился на меня, но потом понял и сказал, виновато разводя руками: