Дожить до премьеры

– Да, неудачно получилось. Из „необеденных детей“ кроме него было только двое. И у них самих было чуть-чуть. Они не могли поделиться. Вообще-то у нас дети делятся… но сегодня не вышло. А на кухне сказали, что Давиду порции не положено. Я очень рассердилась: ну ведь всегда немножко остается! Ну поскрести с кастрюли было бы можно! Нет, Давид не записан на обеды, и точка.

– Лид, ну что ты хочешь. Ты здесь первый год живешь, что ли? Орднунг мус зайн! Не записан – не получишь.

– Я вообще не об этом. Сандра, которая заведует кухней, ни в чем не виновата. Но родители! Как можно было отправить ребенка в школу без коробочки с едой? Ведь они поставили его в унизительное положение. Ведь ребенок сидел голодный – и не просто так, а когда остальные ели!

Я заметила, что для нас, приехавших из Советского Союза, это вообще пунктик. Как можно есть, когда другой рядом с тобой не ест. Еда была священным символом равноправия, и если кто-то оказывался обделенным, то нарушались базовые принципы справедливости.

В итоге оказалось, что Лидуся пришла с целым проектом: она предлагала учредить экзамены на право стать родителем. Значит, прошел педагогические и психологические курсы, подковался, потом сдал экзамен и пожалуйста, рожай себе на здоровье.

Я поразилась: Лидуся, ты поменяла политическую ориентацию? Ведь это дело правых: ограничивать и не пущать! Где твоя человеколюбивость?

– Именно в этом! – горячилась моя подруга. – Я люблю детей и не хочу, чтобы безголовые и безответственные родители заводили их, совершенно не думая о последствиях. Кое-как отправят в школу, а ребенок должен отдуваться: то у него нет резинки, то карандаша, то клея – и он должен побираться по всему классу. Я уж не говорю, что родители обязаны одевать своих чад по погоде – но нет, вырядят девочку в тоненькие обтягивающие лосинки и она мерзнет на переменке!

Бронислава сразу заняла позицию, обороняющую права людей плодиться и размножаться без контроля. Я хихикала про себя, представляя себе, как она воевала бы против этой точки зрения, если бы Лидуся не вступила неожиданно на ее собственную территорию.

Я участвовала в разговоре без особенного запала. Во-первых, понятно, что ничего тут не поделаешь. В обозримом будущем никакого экзамена на „родительские права“ представить себе невозможно. Да и не хочется, честно говоря. Во-вторых, у меня сегодня было элегическое настроение. Как хорошо, что у меня есть такие классные подружки. Как хорошо, что мы собираемся по средам и отводим свои души. Ведь в этом и есть большой секрет для маленькой компании!

Бронька, когда заводится, совсем девочка. Трясет своими рыжими непослушными кудрями, пищит еще более тоненьким, чем обычно, голоском. Не скажешь, что внешней жизни она уважаемый специалист, повар-кондитер. Когда Бронька приехала сюда, она бралась за любую работу и вкалывала на горячих кухнях в ресторанах самого разного пошиба. Потом устроилась в хороший, престижный ресторан. Потом стала специализироваться на десертах. А потом оказалось, что она совершенный гений в производстве необычных пирожных. Попросила хозяина ресторана сделать в меню строчку „десерт-сюрприз“ и давала волю своей фантазии. Могла сделать пирожное с крабами или с жареной картошкой. Могла соединить курагу с кокосами. Орехи с морковкой. Хозяин ресторана понял, что у него появилась та самая изюминка, которая нужная любому качственному заведению. Кроме того, в его ресторане часто проходили свадьбы и он стал предлагать свои фирменные (конечно, на самом деле Бронькины фирменные) торты. Бронислава непременно лично встречалась с заказчиками и пыталась понять, какой формы и содержания торт им подходит. И каждый раз угадывала. Теперь она уже не должна была работать восемь часов в день. Да это было и невозможно – болели ноги, спина, шея (долгие годы, проведенные на ногах, давали себя знать). По-идее, Бронька могла уже и не работать, а усесться на скромную, но достойную „социальную пенсию“, но ей нравилось творить воздушные замки из теста и крема.