Дожить до завтра

Я вышла во двор штаба полка и присела на холодную крашеную скамейку возле врытой в землю бадьи для окурков. Утренний ветер порывисто налетал на деревья, и зрелые июльские листья отзывались страстным трепетом на каждый его порыв. «Ну почему так получается? — не понимала я. — Хочешь, чтобы жизнь была, как это утреннее солнышко, а живешь по колено в ледяной грязи. Или так у всех?»

Усталость прошедшей ночи навалилась и больше не отпускала. Я поднялась и направилась в роту охраны. Теперь мне нужен был Киса, и я не собиралась допускать ту же ошибку, что с командиром полка, — наступление и еще раз наступление! Я проглотила таблетку фенамина, прогулялась по аллее и, ощутив прилив сил, твердым шагом направилась в казарму роты охраны.

Когда я вошла, в кабинете комбата воцарилось глубокое молчание.

— Иван Ильич, командир полка вам звонил?

Комбат кивнул.

— У меня есть основания считать, что Скачков — не последний покойник полка.

Офицеры напряглись.

— И мне срочно нужен Киселев.

Я почувствовала, как облегченно выдохнули офицеры.

— Так это не у нас, Юлия Сергеевна, — недобро усмехнулся комбат. — Это вам в хозвзвод надо.

— Где это?

— В конце аллеи направо. Извините, у нас совещание, — выставили меня.

Я вышла и почти бегом направилась в конец аллеи: то ли начал действовать фенамин, то ли мне хотелось поскорее убраться подальше от этого места.

В хозвзводе, похоже, о гибели солдата еще не знали и приняли меня хорошо.

— Киселев? — спросил меня чернявый, цыганистый дежурный. — Так он в наряде, пайку свинарям повез.

— И когда вернется?

— А вы прямо сейчас к столовой идите. Как увидите «ГАЗ-66» у посудомойки, так это Киселев и будет…

Я стремительно помчалась в столовую. Если действительно бывают недобрые предчувствия, то сейчас я испытывала именно их. Я ощупала рукой карман пиджака — удостоверение комитета было со мной.

На задах столовой я сразу заметила «ГАЗ-66». Водитель сидел за рулем и, свесившись через окно дверцы, разговаривал со старшиной. «Хрущев!» — догадалась я. Тихо подойдя сбоку, я прислушалась.

— Я тебе сказал, сынок! Ты понял?! — угрожающе говорил старшина. — Штоб был как штык!

— Я же в наряде, Коля, — оправдывался водитель.

Я оглянулась по сторонам — нежелательных свидетелей не было.

— В общем, ты понял, щегол! — повторил старшина и вразвалку направился прочь.

Трогать его сейчас было уже невыгодно. Я зашла за кабину, пропустила старшину мимо себя и тихо заняла его место у дверцы. Водитель, насупившись, ковырялся в какой-то железке.

— Киселев, — строго позвала я.

— А? — удивился водитель и поднял на меня взгляд. Я достала удостоверение Комитета солдатских матерей и стремительно поднесла его прямо к Кисиным глазам.

— Военный юрист Максимова, — представилась я. — Открой-ка мне ту дверь, я сяду, — приказала я и решительно направилась к пассажирскому месту.

Водитель молча щелкнул ручкой, и я забралась на сиденье.

— Ну что, Киса, попались вы со старшиной.

Киселев покрылся испариной. Я молча ждала.

— Чего это мы попались? — неуверенно возразил Киса.

— Позавчера Петя Скачков из роты охраны — знаешь? — Киселев кивнул, — показал мне, как ты со старшиной таскаешь автоматы, а вчера его убили. Понимаешь?

— Как — убили?!

— Из пистолета. Я не думаю, что это сделал ты, — я не дура. — Киселев настороженно ждал. — Но я уверена, что кто-то заметает следы.

Киселев побледнел.

— Часа через полтора, — я взглянула на часы, — будет готов официальный отчет о повторной инвентаризации шестого склада. Если ты успеешь рассказать все раньше, это одна статья, а если позже — другая. Усек?

Киселев сосредоточенно кивнул.

— На старшину Хрущева не смотри — он уже никто. Как и Щукин. Ты понял? Если докажешь, что тебя к этому принуждали старшие по званию и должности, могут освободить от уголовной ответственности.

— Я докажу! — решительно сказал Киса. — Когда начинать?

— Прямо сейчас. Поехали в штаб полка.

«Машина» стремительно завертелась. Киселева посадили в кабинете начальника штаба, дали стопку бумаги и авторучку, и жизнь полка превратилась в ад. Я и Портос едва успевали передавать друг другу уже исписанные листки бумаги. И по моей комитетовской работе здесь было информации на большое, шумное дело: побои, изнасилования, издевательства… Я искоса глянула на Портоса и поняла: не будь я здесь, он просто добился бы тихого перевода Киселева в другую часть — лишь бы не вытаскивать на свет все это дерьмо.

Параллельно у меня возникали и другие вопросы. Почему именно Хрущев руководил перетаскиванием «левых» ящиков? Почему не сам прапорщик? Что за военная машина с чужими номерами приезжала под погрузку в прошлом месяце? На какие-то вопросы Киселев отвечал, на какие-то — нет.