Дожить о свадьбы

– Фу, какая ты скучная! А я без фруктов на завтрак не могу! – всплеснула она руками. – Что же Ленка вчера ничего не купила? Вы хозяйки-то вообще не очень, холодильник полупустой! Холодильник – лицо женщины!

Я не выдержала и прыснула. Про холодильник – это гениально. Нужно запомнить.

– Вот что ты смеешься? Путь к сердцу мужчины лежит через что, а? Знаешь, через какое место?

– Нет, не знаю! – выдавила я, уже давясь от смеха.

– Как же у вас в доме тогда мужья заведутся? – с важным видом продолжала она, даже не понимая, какую чушь несет.

– Вообще, я всегда думала, что в доме заводятся тараканы. Или клопы! – парировала я.

– Хм, а ты ехидная. В отца, наверное. Ленка все-таки не такая.

Наташа нравилась мне все меньше и меньше. Я открыла портфель и сделала вид, что внимательно изучаю его содержимое. И тут на дне увидела апельсин – я же взяла его у Нади, но так и не съела.

– Вот, возьмите! – протянула я Наташе апельсин.

– Ой, как хорошо! А яблочка у тебя там случайно нет?

– Нет, яблочка нет!

– Горький какой! – поморщилась она. – Это не грейпфрут?

– Нет. Наташа, мне уже в школу пора.

– А, хорошо, иди!

– Но как же вы тогда выйдите из квартиры? Я думала, мы пойдем вместе!

– В восемь утра? Смешная ты! Мне сегодня нужно привести себя в порядок, маску сделать, маникюр. У меня в шесть свидание! – радостно доложила она.

– А, хорошо. Тогда я пойду…

– Вчера познакомились, прямо на Невском! У вас в городе столько мужчин, а вы с матерью только клювом щелкаете! Значит, приходи не позже четырех часов! – вдруг прямо-таки приказным тоном сказала она. – Чтобы я не опоздала!

– Ладно, до вечера! – холодно ответила я и пошла одеваться.

– До… До…

Я развернулась: Наташа обхватила руками горло, выпучила глаза…

– Что с вами?

Она как-то странно захрипела и рухнула на пол лицом вниз… Я подбежала к ней, перевернула на спину. Наташа была синяя и страшно дергалась всем телом.

– Мамочка…

Я схватила телефон, позвонила маме. Она не брала трубку. Как с мобильного вызвать «Скорую»? Я напрочь забыла… У нас же есть стационарный, вспомнила я, и помчалась в мамину комнату. Чудо, что хозяйка квартиры не разрешила маме его отключить. Я набрала «03».

– Приезжайте, быстрее! Женщине плохо!

– Фамилия? – сухо спросила диспетчер.

– Моя?

– Женщины!

– Не знаю!

– Обнаружили ее на улице?

– Нет, в своей квартире!

– Девочка, ты шутишь?

– Нет, ей плохо! Это подруга мамы!

– Сколько ей лет?

– Не знаю! – уже кричала я. – Лет сорок!

– Она жаловалась на головокружение, головную боль?

– Не знаю! Она лежит на полу, почти синяя. Она умирает!

– Говори адрес…

Я ходила вокруг Наташи, не зная, что делать. Потом села рядом с ней на колени и перевернула на бок. Какая-то интуиция подсказала, что нужно сделать именно так. Наташа снова захрипела… И тут я вспомнила о Екатерине Васильевне!

– Екатерина Васильевна! – заревела я в трубку, набрав номер Нежельской.

– Катя, детка, что случилось? – жутко перепугалась она.

Через пять минут она была в нашей квартире.

– Нашатырь есть? – с порога спросила она.

– Не знаю!

– Катя, принеси зеркальце! Косметическое!

Я бросилась в мамину комнату. Где же ее косметичка? Конечно, она взяла ее с собой!

– Катенька не нужно, у меня свое есть! – крикнула Екатерина Васильевна.

Когда я вернулась на кухню, она стояла перед Наташей на коленях и держала зеркальце почти у ее рта.

– Она еще дышит! Видишь? Слабо, но дышит… Пульс, конечно, очень слабый… Катя, она на что-то жаловалась?

– Только на нас! – в какой-то истерике прокричала я.

– Что она ела? – спокойно спросила Екатерина Васильевна.

– Вот эту гадость! – показала я на банку с кашей. – И апельсин!

– Апельсин? Может у нее аллергия на цитрусовые?

– Не знаю…

– Сейчас… Сейчас… А вдруг? – Екатерина Васильевна вытащила из сумочки пачку активированного угля и по таблетке начала складывать Наташе в рот. – Катя, воды, помогай!

Я держала Наташе голову, а Екатерина Васильевна пыталась заставить ее проглотить уголь и из чашки напоить водой. Вдруг Наташа начала как-то странно дергаться, а потом ее вырвало углем.

– Переворачивай ее на живот! Быстро, а то она захлебнется! – скомандовала Нежельская. – Есть еще уголь?

– Сейчас! – крикнула я и бросилась к аптечке. – Да, держите!

Мы стали повторять то же самое: перевернули ее обратно на спину, уголь, вода, уголь, вода.

– Ну, давай же, глотай! – упорно твердила Нежельская.

Наташа захлебывалась, ее трясло, а потом снова вырвало… Вдруг она сама перевернулась на живот и что-то тихо прошептала!

– Очнулась? – ахнула я.

Раздался сигнал домофона. Приехавшая врач «Скорой» что-то спрашивала у Нежельской, но я словно оглохла от страха.

– Отек! – вдруг явственно услышала я слова врача.

Она достала из сумки какой-то странный инструмент и начала вставлять Наташе в горло длинную трубку. Та вдруг пришла в себя и начала отчаянно сопротивляться! От ужаса я закрыла лицо руками и отвернулась к окну.

Когда я нашла в себе силы открыть глаза, на кухне уже никого не было. Только на полу валялись стеклянные ампулы и чернели лужи активированного угля с белесой пеной по бокам. Меня затошнило.