Дозоры не работают вместе

Вскоре уже вся германская армия бежала. Юлиан остановил своих воинов на берегу реки, не позволив лезть в воду вслед за плывущими через реку врагами, но солдаты продолжали обстреливать из луков и ручных баллист пытающихся спастись германцев, и несколько тысяч их нашли свою смерть на дне Рейна. Стоны раненых и умирающих до глубокой ночи висели над водой. Марк Бруттий долго плыл в толще холодной воды за раненым Хнодомаром по тянущейся за ним кровавой дорожке. На заросшей осокой отмели он догнал вождя алеманнов, повалил в песок и сдавил его горло рукой.

– Кто этот седовласый старец, что сражался вместе с тобой против нас?

Могучий германец взревел, как раненый тур, рванулся – но тщетно. Он был в два раза крупнее Марка, однако ничего не мог поделать с римлянином.

– Кто это был? – на чистом германском наречии продолжал допытываться Марк. – Ответь – и останешься жив.

Германец ответил самыми черными проклятиями и пожеланием сдохнуть.

Но Марк умел найти подход к нежелающим делиться информацией и, прежде чем отвести пленного Хнодомара в римский лагерь, смог выбить из него имя белобородого мага.

Имя своего соперника на многие века.

Тидрек.

XIII

Федеративная Республика Германия, Кельн,

21 октября 1962 года

Шел восемнадцатый день поисков, когда Гюнтер понял: все, конец. Надежда отыскать Тидрека на берегах Рейна умерла.

Осень все заметнее вступала в свои права. Под серой завесой дождя наш герой обошел каждый дом в Кельне и ближайших окрестностях. На десятый день он решился пожертвовать секретностью и вступил в контакт с немногочисленным и сонным Ночным Дозором древнего города – однако там ему ничем не смогли помочь. Да, кто-то здесь еще помнил белобородого широкоплечего Тидрека, кто-то видел его давным-давно разгуливающим по мосту Гогенцоллернов или пьющим пиво в ресторане у вокзала, но ни один из Светлых Иных не вспомнил, где тот живет или хотя бы регулярно появляется. Ситуация была немногим лучше, чем в Гамбурге. Переступив через гордость, Гюнтер попросил у Маргарет денег взаймы (девушка была счастлива кредитовать его) и купил билет на поезд, идущий вдоль Рейна. Он объехал все города, с которыми память связывала Тидрека, но нигде не почувствовал его следа… А Кельн притягивал Гюнтера назад словно магнитом. Какой-то голос глубоко в сознании будто шептал ему – возвращайся на его родину, в Колонию Агриппины, еще есть шанс, есть надежда!

Но надежда не может жить долго, не подпитываемая ничем.

21 октября, в субботу, у Маргарет был выходной, и девушка составила Гюнтеру компанию в его блужданиях по окраинам Кельна. Они молча бродили по улицам, разглядывая прохожих и дома, проезжающие мимо автомобили и велосипедистов. Гюнтер осунулся и побледнел в последние дни. Щеки его покрывала щетина, под глазами легли тени, и если бы Маргарет не была так преданна ему, она могла бы решить, что перед ней нервный больной.

Они остановились пообедать в маленьком кафе у речного порта. Гюнтер заказал порцию сосисок с капустой, но есть не стал. Он выпил одну за другой две кружки темного пива и попросил у кельнера третью.

– Может быть, стоит остановиться? – мягко спросила девушка.

– Алкоголь почти не берет меня, – покачал головой Гюнтер.

– Я не об этом.

Он посмотрел на нее долгим непонимающим взглядом. Маргарет вздохнула:

– Милый мой, ты бы видел себя со стороны. Ты словно бегаешь по замкнутому кругу. Возвращаешься и начинаешь сначала – обойти тот район, а теперь осмотреть склады за рекой, а теперь ратуша, и снова на главный вокзал. У меня ощущение, что ты уже просто надеешься на последнее – случайно встретить твоего Тидрека на улице, когда он выползет из своей норы за хлебом.

– Ты права, – тихо сказал он после долгого молчания.

– Почему ты вообще так уверен, что он находится здесь, в Кельне? Может быть, он специально обманул свою бывшую женщину в Гамбурге, чтобы сбить тебя со следа?

Гюнтер рассеянно посмотрел на Маргарет, затем обвел глазами кафе. В полупустом зале было несколько человек портовых служащих, зашедших пообедать, – никто не подслушивал разговор двух Иных.

– Я убежден, что Тидрек где-то здесь. В Кельне его родина, его корни, его душа, он провел здесь большую часть жизни. А кроме того, – он сделал хороший глоток пива, – я чувствую его близость сердцем. Это выше логики, выше дедукции. Он здесь.

– Но ты не можешь чувствовать… никто не может пользоваться магией во время Великого Холода!

– Я лучше знаю, что могу! – крикнул Гюнтер.

Маргарет опустила голову:

– Извини.

Люди за столиками прекратили жевать, с опаской оглядывались на Гюнтера.

Он тяжело вздохнул: