Драэкора

«Твоя мать — лидер драконов?» — спросила Алекс у Ксираксуса, слегка поморщившись от странных, почти грубых звуков драэкоранского языка. «Кем это тебя делает?»

«Однажды я унаследую ее положение», — ответил он. «Но через много веков».

Когда Зарония начала приветствовать разных присутствующих драконов, Алекс спросила:

«Они все слышат, как мы так разговариваем?»

«Нет, только я», — ответил Ксираксус. «Мать тоже, так как я ее крови, что дает ей частичную связь с нашей ваэлианой, но с ее стороны требуется большое усилие, чтобы прислушаться, чтобы она не делала этого без причины. Другие не могут слышать наш мысленный разговор.»

Алекс находила это слабым утешением. В конце концов, она все еще привыкала к тому, что в ее голове есть кто-то еще … она не хотела думать о том, что целое стадо драконов вторгается в ее мысли.

— Этот Кивалон был вызван, чтобы обсудить вступление в силу ваэлианы между Ксираксусом из Драэкоры и его смертной Александрой из Фрейи, — сказала Зарония на своем резком, гортанном языке.

Алекс нахмурилась и спросила Ксираксуса:

«О чем она говорит? Что им нужно решить?»

— Драэкоранский закон гласит, что дракону запрещено вступать в связь со смертным, — сказала Зарония, прежде чем Ксираксус смог ответить. — Кроме того, в равной степени запрещено путешествовать с любой другой расой через абрассу. Этот совет должен решить, будет ли приведено в исполнение наказание за эти преступления, и если да, то довести его до конца.

«Наказание?» — спросила Алекс. «Какое наказание?»

— После того, как будет изложены доводы защиты, мы поставим вопрос на голосование, — сказала Зарония. — Если совет примет решение не в их пользу, смертная будет казнена. Немедленно.

Глава 12

— Ксираксус, теперь ты можешь изложить свое дело перед Кивалоном, — сказала Зарония.

«Ксира, ты должен сказать мне, что происходит, прямо сейчас», — умоляла Алекс, впиваясь пальцами в ребристую кожу на его шее.

«Все будет хорошо, Алекс», — ответил Ксираксус. «Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось. И мама тоже, несмотря на ее равнодушный тон».

Его непринужденность успокоила Алекс настолько, что она ослабила свою безумную хватку, идя вместе с ним, когда он вышел вперед, чтобы обратиться к толпе.

— Уважаемые старейшины, — начал он, говоря на языке своей расы, который стал понятен Алекс, — я прошу вас открыть свои умы и позволить мне поделиться с вами своими воспоминаниями. Вы поймете, почему у меня не было другого выбора, кроме как разыграть ваэлиану с Алекс. Вы согласны?

Алекс была удивлена тем, насколько формально говорил Ксираксус с тем, что Зарония назвала советом драконов. Возможно, только когда он говорил на ее языке, его голос звучал как у подростка, которым он технически и был.

Когда собрание пришло к общему согласию увидеть воспоминания Ксираксуса, дракон прошептал ей в уме:

«Это может показаться странным. Просто смирись с этим».

И с этим, единственным предупреждением, образы атаковали ее разум — Ксираксус, лениво летящий сквозь облака вокруг Драэкоры, прежде чем его внезапно дернуло вверх и в абрассу. Воспоминания прокручивались как при быстрой перемотке, показывая, как его выбрасывает на другой конец, где все было размытым пятном тревожных вспышек, как будто он пропускал части воспоминаний. Но затем изображения снова прояснились, чтобы показать его паническую спираль к земле, едва успевшую вовремя замедлить спуск, чтобы избежать столкновения с землей. Именно там он увидел Золотого — Эйвена — ожидающего с небольшой группой меярин. По приказу Эйвена гарсет запустил моксириловую сеть в Ксираксуса, который взревел от страха, попав в ловушку. Он смог распутать часть своих крыльев и улететь на значительное расстояние от непосредственной опасности, прежде чем его истощение как от абрассы, так и от удушающей сети заставило его снова упасть на землю. Именно тогда Алекс вошла в его воспоминания, и ей было интересно наблюдать за их встречей с его точки зрения, особенно учитывая его неспособность полностью понять ее слова. До тех пор его знание общего языка ограничивалось учениями других драконов, и поскольку никто из них не проводил много времени среди людей, их понимание было в лучшем случае базовым.

За этим последовали воспоминания о явно напуганной Алекс, освобождающей его и исцеляющей рану — в результате чего все присутствующие драконы недоверчиво зашептались при виде Аэнары — прежде чем он почувствовал приближение Эйвена и закрытие Пустоты, поднявшись в воздух с Алекс в лапах. Когда Алекс потеряла сознание, они вошли в абрассу и были окутаны тьмой. Некоторое время спустя ослепительный свет озарил темноту, когда Ксираксус произнес несколько мелодичных слов на другом иностранном языке. Все, что Алекс знала, это то, что они переводились так: «Сердце я отдаю тебе, душу, чтобы поделиться, силу и разум, как здесь, так и там. Впредь и навсегда, ваэлиана».