Драгоценная ты

Потом я поведала, как мы пришли к свободным отношениям. Решила просветить тебя и в этом вопросе.

— Однажды на вечеринке мне пришла в голову мысль: можно быть парой долго, даже всю жизнь, но при этом не ограничивать друг друга. И он поддержал. Поэтому мы до сих пор вместе, Лили. Я уже говорила, у нас есть правила. Мы все обсуждаем — и до, и после.

— А с кем у вас были связи?

— Ой, много с кем… Знакомые. Друзья. Друзья друзей. Часто коллеги. Стажеры. Много стажеров.

Сказала и тут же пожалела, увидев, как ты изменилась в лице.

На самом деле в последние годы почти ничего и не было, к моему прискорбию. Или я теряю привлекательность, или современная молодежь действительно — как я и подозревала — не может и помыслить о сексе с коллегами. Даже не знаю, какая из причин расстраивала меня больше. Я попыталась сгладить впечатление:

— То есть стажеры тоже, только давно. Когда я была помоложе. Кстати, об Азифе. С ним по-другому. Можно сказать, он мой «рабочий супруг». Ну, то есть был — теперь все кончилось. По моей инициативе.

— Да, понимаю, — ответила ты с непроницаемым лицом. — А какие женщины нравятся Иэну?

— Ну, он точно не любит тихонь. Предпочитает девушек-зажигалок. Которые знают, чего хотят.

Мне нравилось рассказывать о прошлом: о женщинах Иэна, о себе, о том, как я жила до болезни… Столько было огня и страсти… А потом ничего не стало. Романтические связи превратились в обузу, как и все остальное. Уже за несколько месяцев до срыва я и подумать не могла о других мужчинах, да и Иэн умерил пыл. Прошла горячая пора, когда мы меняли любовников как перчатки, подкралась тихая осень, грозившая перерасти в лютый мороз — если допустить оплошность. Я и допустила, познакомив его с тобой.

— А вы? У вас кто-то есть?

— Нет, сейчас никого. А знаете, я бы с удовольствием познакомилась с Иэном.

Я тут же сдалась. В голове возникла картинка: мы сидим втроем, текут вино и разговоры. Мы смеемся; Иэн смотрит на меня, и по его улыбке я понимаю — он рад, что я тебя встретила, что появился человек, с которым я могу поделиться; чувствует, как это важно для меня, а значит, для нас обоих.

— Что вы делаете в следующие выходные? Давайте пообедаем вместе!

— Было бы чудесно!

Мы обменялись телефонами.

На прощание ты предложила сделать селфи. Я смутилась и неумело задрала мобильный. Ты потянулась, обхватила мою руку повыше локтя тонкими пальчиками и попыталась подправить ракурс. Меня окутал твой аромат.

— Нет, выше! Вы никогда не делали селфи?

— Ну, не так часто, как теперь принято.

Ты с шутливым нетерпением отобрала телефон, примостилась на лавочку рядом, мгновенно сообразила, как включить вспышку, сделала фото, умело его подредактировала и вручила телефон обратно. Мне понравилась фотография: две красотки. Разницы в возрасте не ощущалось. Соратницы. Подруги. Ты напомнила мне, что когда-то и я была молодой и веселой. Никто от меня не сбегал, все хотели со мной дружить.

Впоследствии я сотни раз смотрела на нашу с тобой фотографию. На ней не видно моих красных щек, кругов под глазами, отчаяния. Как не видно и твоих черных замыслов. Я решила, что на воскресном обеде тоже постараюсь предстать в лучшем виде.

Паб закрывался. Ты сказала, что должна забрать велосипед — он остался на заднем дворе, у офиса. Мы начали собираться; мне ужасно хотелось тебя обнять на прощание. Мы словно пробили стену непонимания, сблизились. Вставая, я покачнулась. Ты подхватила меня под локоть, мы обнялись (как-то само получилось) и долго стояли в обнимку. Что-то было между нами, что-то большое и важное. Расставаться не хотелось.

Когда мы наконец отстранились друг от друга, я спросила:

— Как же вы поедете — вы же пили? Переночуйте лучше у меня. Купим еще пару бутылок по дороге. Поболтаем.

— Большое спасибо, но я, пожалуй, откажусь. Я особо не пью…

Я на секунду задумалась, припомнила неубывающую порцию вина в твоем стакане и похолодела от ужаса.

Я пила и без умолку трещала о себе и своей жизни, а ты совершенно трезво наблюдала. Я накачалась джином и чего только не понарассказывала о себе: и неприглядные истории с работы, и интимные подробности личной жизни. Ты без конца подливала мне, а к своему бокалу и не притронулась. А вдруг ты одна из тех правильных двадцатилеток, которые не пьют, чтобы встать со свежей головой и все подряд оптимизировать? Или поскромничала, потому что не в состоянии заплатить? Или есть другая причина? Мне снова стало тревожно. Я не знала, чему верить — твоим словам или своим ощущениям. Однако я чувствовала близость с тобой, от которой не хотела отказываться.

И все же я была смущена и растеряна. Во мне ворочалось ужасное предчувствие (верное, как потом оказалось) — ты желаешь мне зла, пришла меня уничтожить и знаешь, как именно. Я поняла: ты видишь меня насквозь. А я снова так и не узнала о тебе ничего.

Больше я не сказала ни слова, мы расстались, и я, вместе с остальными подвыпившими посетителями пабов на Боро-маркет, поплелась к Лондонскому мосту, злая и одинокая. Прежде чем развернуться и пойти в другую сторону, ты какое-то время смотрела мне вслед. Я чувствовала это кожей.