Драгоценная ты

Его ты поцеловала по-настоящему, еще и обняла, прижавшись всем телом, поспорить готова — кровь у него прилила не к тому месту… Эх, надо было все-таки по-быстрому заняться любовью перед выходом… Мне вдруг захотелось сбежать. Развернуться и уйти. Иэн зарделся. Словно помолодел. Видеть, как оживают его поблекшие черты, было изумительно и в то же время ужасно. Он прошаркал вокруг стола и уселся рядом с тобой, а мне пришлось сесть напротив. Уже тогда стоило признать поражение…

Во время обеда ты сыпала историями из жизни, причем вполне правдоподобными — ваши с матерью скитания по Лондону (романтично, в духе цыганского табора); частные школы, которые оплачивала Джемма (про них я уже читала в резюме); уход отца в раннем детстве (мой тоже ушел, правда, не по своей воле); две «рвущие на части» мамы; как трудно тебе было сойтись со сверстниками и как ты нашла утешение в блоге. Блоге о «трудностях миллениала». Потом ты стала рассказывать о «новом проекте». И твоим «новым проектом» оказался мой журнал! Я рассвирепела, когда услышала. Ты, видимо, почувствовала, потому что опять заговорила про блог.

— Я хочу рассказать, как трудно в наши дни состояться. Обрести финансовую независимость, встать на ноги, понимаете?.. — говорила ты Иэну, изредка поглядывая на меня.

Конечно, ты писала для сверстников — для тех, кому слегка за двадцать, но я невольно подумала: «У меня те же проблемы».

— А… как это называется… «хейтеры» у вас есть? — спросила я.

Прозвучало зло. Сама не ожидала, просто была уже порядком взбешена и расстроена, что ты откровенничаешь с Иэном, а мне — в «Джордже» — ничего не рассказывала.

— О, да. Даже изнасилованием угрожали, причем по нескольку раз в день. — На мой вопрос ты ответила Иэну.

— Черт, Лили, полная жесть! И что ты сделала?

— Отключила комментарии, потом ушла из соцсетей. Не выдержала… — Ты по-прежнему обращалась только к нему.

— Так как же найти ваш блог, Лили? — снова вмешалась я.

— Я решила его пока не афишировать. И с нынешней работой мне нельзя вывешивать все подряд… Если буду подстраиваться, вообще ничего стоящего не напишу, — ответила ты Иэну.

— Да уж, поди напиши что-то стоящее, когда мешают… — прокомментировал он.

— Точно! — воскликнула ты.

Вы говорили все громче и придвигались друг к другу все ближе. Я сидела напротив и старалась (хоть и безрезультатно) делать вид, что меня это не волнует. Однако чем ближе ты к нему садилась, тем громче стучала кровь в ушах. Потом ты задавала Иэну бесконечное количество вопросов. О нем самом, о сценариях. Я пыталась вставить слово — тщетно. Поскольку ты выбрала большой стол, я даже не могла дотянуться и незаметно пнуть Иэна ногой. Он не слушал меня и почти не смотрел в мою сторону, что вполне объяснимо: рядом сидела ты, лучась молодостью и энергией. Веганский бургер стыл на тарелке, вы с Иэном с головой окунулись в разговор, я была третьей лишней. Глупая серая мышь в дурацкой мини-юбке. От нечего делать я взяла на себя функции официантки и уносила пустые стаканы. Задержалась у бара, чтобы пофлиртовать со знакомыми барменами, и наблюдала оттуда, как Иэн воодушевленно о чем-то рассказывает — изливает душу. Интересно, я такая же взмокшая была в «Джордже», как он сейчас?

Оказалось, ты тоже не прочь выпить — не отставала от Иэна по количеству пустых стаканов. И ты знала о фильме — какое совпадение!

Когда я вернулась за стол, ты восторженно причитала:

— Надо же, невероятное совпадение! Боже, ну конечно! Иэн Макивор! Тот самый Иэн Макивор! Я видела ваш фильм! Раза три пересматривала. Сценарий сильнейший! Если бы его получше сняли…

— Где ты могла его видеть? — спросил Иэн.

— Не помню… На пиратском диске или на Ютубе… Ах, да — приятель рассказал! Он настоящий киноман. Мы сошлись на фильмах Белы Тарра — оба их обожаем.

Да, после упоминания о Тарре Иэн навеки твой… Хотя я еще питала надежду, что он почувствует подвох… Мы же не первый день живем, должны понимать: когда все идет слишком хорошо — это весьма подозрительно. Однако ты была прекрасной мошенницей и ложь изливала настолько сладкую, что Иэн не слушал внутренний голос, призывающий его быть осторожнее и не делать поспешных шагов. Он с готовностью внимал лести и таял от фальшивых восторгов. Он собирался еще что-то тебе сказать, и тут я вставила фразу, которую вы наконец услышали:

— Когда вы видели меня в зеленой куртке?

— Что, простите? — Ты говорила немного несвязно после двух джин-тоников и по крайней мере трех больших кружек пива.

На сей раз смотрела я, а ты пила.

— Простите, Кэтрин, не расслышала…

Оранжевая помада осталась на многочисленных пустых стаканах, которые я отнесла на стойку, и твои губы были нежно-розовые, до неприличия юные. Именно тогда я впервые ощутила ненависть.

— Когда вы видели меня в зеленой куртке? — повторила я, игнорируя сверлящего меня глазами Иэна.

— Не знаю. Около недели назад…

— Где?

— Простите, Кэтрин, не помню…

Ты взглянула на Иэна, он уставился в пол, явно стыдясь за мое поведение.

— Наверное, где-то недалеко. На Грин-лейнс… Да, я почти уверена.

— Говорите, Грин-лейнс? Она длинная. Вы долго за мной шли?