Драгоценность, которая была нашей

— Известно, что в этом месте люди купаются голыми, и довольно многие.

— По мне слишком холодно.

— А как насчёт секса?

— Для этого не нужно раздеваться догола.

— Нет? Ну, что же, поверю тебе на слово. Тут я неспециалист, — Он постоял ещё над водой, всматриваясь в её мутную поверхность. — Ты когда-нибудь ссорился с женой?

— Известно, как говорите вы, сэр.

— А потом миритесь?

— Обычно.

— Помирившись, вы чувствуете между собой ещё большую близость?

Теперь Льюис ничего не понимал и чувствовал себя немного смущённым.

— Может быть, это даже полезно время от времени, потом вроде бы становится легче дышать.

Морс кивнул:

— Нам известны двое, поссорившиеся не так давно, правильно?

— Доктор Кемп и миссис Уильямс? Да! Но у неё непробиваемое алиби, сэр.

— Намного лучше, чем у Стрэттона, уж это точно.

— Я мог бы проверить Стрэттона: Дидкот, паб, о котором он говорил, ресторан «Браунс»…

Морс встретил это предложение без особого энтузиазма:

— Если бы только мы знали, когда был убит Кемп! Пока мы этого не узнали, алиби нет ни у кого.

— Думаете, миссис Уильямс могла убить его?

— А почему бы и нет? Она вполне могла убить его, но вот сбросить в реку — не думаю. По-моему, это сделал мужчина.

— Он, Кемп, ведь не был таким уж тяжёлым. Жирным его никак не назовёшь.

— Для женщины слишком тяжёлый.

— Даже для ревнующей женщины, сэр?

— Да, я понимаю, что ты хочешь сказать. Я всё время думаю, не нашёл ли Кемп себе другую подружку, а Шейла Уильямс узнала об этом.

— «В аду нет злобы…» — Уж если, Льюис, та не можешь обойтись без цитат, то, по крайней мере, цитируй правильно! «В раю не ведают той злобы, которая сочится от любви, когда та ненавистью стала. В аду не знают ярости, что хуже, чем источает брошенная женщина».

— Простите, я не слишком силён в Шекспире.

— В Конгриве, Льюис, Конгриве.

— Он, кажется, был порядочным ловеласом…

— И если он не мог заниматься любовью с женой, потому что она парализована от талии до кончиков пальцев на ногах…

— У меня сложилось впечатление, что она, возможно, не очень переживала по этому поводу. Скорее, она злилась из-за того, что это была именно миссис Уильямс.

— Ты хочешь сказать, что она бы его простила, если бы это был кто-то другой?

— Я думаю… Я думаю, сэр, что вы должны встретиться с ней.

— Хорошо, хорошо! Только не торопи меня! Нам ещё нужно встретиться с этими двумя американцами, ты забыл, что ли? С Олдричем и Брауном, узнать, где они были вчера после обеда. Где они были, по их словам.

Прежде чем уйти, Морс ещё раз посмотрел на воду, а потом молча сидел в машине и ждал, пока Льюис поговорит с Диксоном. В боковом кармашке на дверце он нашёл карту улиц Оксфорда, а с ней и экземпляр «Железнодорожного журнала» и, раскрыв карту, провёл пальцем вдоль ниточки реки Черуэлл, двигаясь медленно на север от места, помеченного надписью «Купальня», вдоль оконечности университетского парка, мимо Норхем-Гарден и Парк-Тауна, отсюда по Марстон-Ферри-роуд до конца Лонсдейл-роуд… Портленд-роуд… Гамильтон-роуд… Да. С верховьев Черуэлла прошло много ливневых вод, и тело, сброшенное в воду, скажем, у Лонсдейл-роуд…

И внезапно Морс понял, в каком месте тело отправили в воду и в вечность, понял также, что уж если Люси Даунс могла так быстро пробудить довольно вялое либидо Льюиса, то нетрудно представить себе, как она могла подействовать на игривую плоть Кемпа.

Льюис сел за руль и увидел, что палец Морса упирается в то место на карте, где, скорее всего, находился конец Лонсдейл-роуд.

— Он не мог этого сделать, сэр, нет. Даунс не мог этого сделать. Он всё время провёл с американцами и был с ними, когда мы нашли тело. Если кто и имеет алиби, так это он.

— Возможно, это сделала твоя подружка Люси Даунс.

— Вы это серьёзно, сэр? Неужели вы так думаете?

— Я вообще не думаю — во всяком случае, сейчас, — надменно ответил Морс. — Я делаю выводы, выводы о возможностях. Вот когда я сделаю выводы, то начну думать.

— А!

— И давай поехали. Мы не можем держать американцев здесь целый день. Нужно отпускать их. Большую часть из них!

Ну, что же, Льюис поехал обратно от Радости Пастора на Бенбери-роуд, по Сент-Джилс, а потом на семафоре у Бомон-стрит свернул направо. Всю дорогу главный инспектор Морс сидел, погрузившись в карту оксфордских улиц, забыв про свою обычную раздражительность.

Насколько понимал Льюис, «делал выводы».

Глава тридцать третья

Если боишься одиночества, не женись.

Чехов