Драгоценности Парижа (СИ)

Молодой урядник перевел дыхание, прислушался к лесным шорохам, к шелесту листвы на деревьях, но кроме этих шумов больше ничего не было слышно. Скорее всего, салаты — намазы, во время совершения которых правоверными казаки на кордонах тоже приступали к обильной трапезе с добрыми порциями чихиря, еще не закончились, и путь на другую сторону Терека по прежнему был свободен. Он не стал по обыкновению заметать следы, показалось, что после тяжелого поединка дотащить до реки два огромных трупа, чтобы пустить их по течению, будет не под силу даже былинному казаку Мингалю. Перейдя открытое пространство до поросшей осокой заводи, Панкрат разделся, собрал одежду в узел, подняв его над головой, вошел в воду. Прохладные струи ударили по мышцам, расслабляя их, заодно вымывая и унося вниз ядовитый накал страстей, делая тело вновь упругим, готовым к преодолению бесконечных препятствий, поселившимися вместе с вольными людьми на пологих берегах строптивой горной реки.

Новый день только набирал обороты, заставляя воспрявшую ото сна живность шустрее исполнять природные обязаности. На кордоне близ станицы Стодеревской казаки уселись в кружок вокруг котелка с кашей, приготовленной на разведенном возле вышки костре. В теплое время года о находившейся в избушке русской печке забывали, переходя на походный образ жизни или разбредаясь обедать по куреням. Сегодня кашеварил Ермилка, он сменился с ночного караула и сразу взялся за приготовление пищи. Около крутился посыльный с кордона по другую сторону станицы, его с важной вестью прислал объезжавший посты есаул.

— Пантелейка, присаживайся до казаков, я тебе накладу, — отгонял щупловатого малолетку от себя Ермилка, он готовился поджаривать на вертелах куски баранины.

— Да я тут подожду, — кидая жадные взгляды на мясо, облизывал губы посыльный. — Все равно теперь не к спеху, пока то да се.

Кашевар молча сунул пустую чашку ему в руки, Пантелейка уныло поплелся к казакам.

— Расскажи поподробнее, что у вас случилось? — попросил его урядник Панкрат, он недавно проснулся и толком не успел осмыслить информацию.

— То же, что и всегда, банда абреков ночью переправилась на наш берег и пропала по дороге на Пятигорскую, — берясь за ложку, хмыкнул недавно призванный на службу казачок. — Отряд Митрохи, погнавшийся за ними, след потерял.

— Жди теперь разбоев, ни одного каравана не пропустят, — заворчал Калина, старый воин, принимавший участие еще в Астраханской кампании вместе с астраханскими казаками. — А то и на военный обоз нападут, с них станется.

— Зато нас по шапке не погладят, — откликнулся один из сидящих вокруг котелка воинов. — Приедет какой благородный, и ну распекать, мол, дармоеды.

— Москали на такое способны. Квартиры табачищем провоняли, скурех наших перещупали, а сами у горцев в аулах застряли — ни туда, ни сюда.

— Того и гляди обратно повернут, — хохотнул заросший черным волосом подхорунжий.

— Не завернут, теперь только вперед, — раздумчиво проговорил не поддержавший общего веселого настроения Панкрат. — Интересно, кто в той банде главарь, Сулейманку ихнего мы о прошлый год сничтожили.

— А теперь какой–то Муса, из молодых да ранних абреков, — облизывая ложку, доложил посыльный. — Так пересказал стоявший в секрете Гаврилка, он его, вроде, опознал, о прошлый год они уже встречались. А еще сказал, что слух прошел, будто Муса этот имеет кровника среди наших и переправился он с бандой с целью отомстить за своего отца.

Головы служивых как по команде повернулись к уряднику, на лицах отразилось ожидание его реакции на известие. Панкрат кинул деревянную ложку в чашку, отставил ее в сторону и провел ладонью по усам. Он не слишком расстроился от услышанного, потому что семья об угрозе уже была предупреждена.

— А кто был бы против, — с нагловатой усмешкой сказал он. — Пусть объявляется, откручивать баранам рога мы тоже умеем.

Казаки солидарно засмеялись.

— Опять вчерась ходил до своей чеченки? — когда снова все принялись за еду, спросил у Панкрата друг Николка.

— Ходил, — не стал отпираться тот.

— Ну и как, согласная пойти замуж за тебя?

— Сегодня даст окончательный ответ, — казак потянулся, пошевелил ноздрями, от костра донесся аппетитный запах жареного мяса. Признался. — Вчерась одного ее жениха срубил, здоровый медведь попался, едва управился.

— Ловка–ач, если девка красивая, то женихов у нее половина аула.

— Одним стало меньше, — ухмыльнулся Панкрат. — А другие пока не представлялись, когда покажутся, тогда погутарим.

— А с Мусой как будешь думать? — не отставал Николка. — Не потому ли абреки решились наведаться на нашу сторону, что твой отец убил ихнего вожака Ахмет — Даргана с дочерьми и с зятем? А вчерась ты сам чечена–жениха на свой счет записал.

— Кто его, может из–за Ахметки с тем женихом, а может пришло время для новых разбоев… Придет черед, и Муса никуда не денется, пусть молится своему аллаху, чтобы обратно живым вернуться.

— Это правда, нынче Терек стал бурным, — расправил плечи друг. — Полки русских один за другим до чеченов повадились.