Драгоценности солнца

Джуд только что догнала свое сердце. И опять потеряла его.

— Нет, — она запустила пальцы в его волосы, и встретила губы Эйдана со всей только что открытой любовью и страстью. — Нет, не уходи.

Он мог уложить ее на пол и взять прямо здесь у огня, доставив удовольствие им обоим. Оба уже не были детьми и оба были охвачены желанием. Но Эйдан, помня о своем обещании, подхватил ее на руки. И увидев ошеломление на ее лице, понял, что был прав.

— Я говорил тебе, что первый раз будет долгим и сладким. А я — человек слова.

Никто прежде не носил Джуд на руках: великолепная романтика, сияющая золотом эротическая фантазия. Стук сердца, словно раскаты грома отдавался в ушах, пока ее несли по лестнице через небольшой холл прямо в спальню.

Джуд была благодарна, что вокруг было темно. В темноте легче справиться со стеснением. Эйдан посадил ее на край кровати — она закрыла глаза. А открыла, когда загорелась прикроватная лампа.

— Красотка Джуд, — пробормотал он с улыбкой. — Посиди секундочку, я разожгу огонь.

«Огонь», — думала Джуд, — «да, было бы неплохо». Она сцепила руки и попыталась привести в порядок нервы, обрести контроль. «Огонь, как и тепло, добавит атмосферы».

Эйдан же хотел атмосферы. Боже, почему ей в голову не приходит ни слова. Почему у нее нет красивого неглиже или нижнего белья, чтобы переодеться и поразить его?

Безмолвная, она наблюдала, как он, разобравшись с огнем, начал зажигать свечи, расставляя их по комнате.

— Я собирался позвонить тебе сегодня вечером и пригласить на ужин.

Предложение было таким неожиданным, что Джуд в удивлении уставилась на Эйдана:

— Что ты собирался?

— Теперь мое предложение подождет до другого раза, — он остановил свой взгляд на Джуд, видя, как она нервничает, понаслаждался этим пару секунд и выключил свет. Комната погрузилась в полумрак, озаряемый всполохами огня.

— Я не очень голодна.

Эйдан рассмеялся:

— Я жажду изменить это, сию же минуту, — и полностью повергнув ее в шок, он опустился на корточки и стал расстегивать ее туфли. — Я голоден с тех пор, как ты первый раз вошла в паб.

Джуд нервно сглотнула. И это было лучшее, что она смогла сделать. Потом он легонько пробежался пальцами по своду ее обнаженной стопы, и Джуд едва не задохнулась.

— У тебя очень хорошенькие пяточки, — буднично сказал Эйдан, но в глазах его плясали смешинки — он приподнял ее лодыжку и стал покусывать пальчики на ногах. Почти умерший выдох со взрывом вырвался из ее груди, а руки безжалостно впились в матрац.

— Но должен признать, после того, как я сегодня утром видел твои плечи — такие розовые и все в капельках воды — я записал их в любимчики.

— Мои... ох... — он обратил внимание на пальчики на другой ноге и лишил ее остатков разума. — Мои…что?

— Твои плечи. Обожаю их, — и в подтверждение своих слов встал и поднял Джуд на подгибающиеся ноги. — Они такие изящные и такие сильные, — он расстегнул пуговицы своей же рубашки, взятой ей взаймы. Он не стал снимать ее сразу, а лишь спустил с плеч — еще немного сладкого томления. Обнажил их, и смог воплотить задуманное — пройтись языком по нежной коже.

— О, боже! — ощущения заполняли ее, словно золотые пылинки, пока все внутри не засияло. Она схватила его за бедра, чтобы не упасть, а Эйдан стал прокладывать себе дорогу от изгиба ее шеи к подбородку, медленно, как будто лавируя между столиками, заполненными разнообразными закусками на каком-нибудь званом ужине. Скользнул по губам, и его дразнящий вкус смешался с голодом ее желания. Он услышал это в ее тихом стоне и через секунду вернулся, чтобы продлить удовольствие.

Ее руки скользили по мужской спине, Джуд двигалась под его телом в волшебном ритме, откинув голову назад, сдаваясь на милость победителя.

Медленно, говорил Эйдан, и сладко. Так и было. Мерцание свечей. Дождь, тихо стучащий по крыше. Ее собственные вздохи, заполняющие сознание. И нежные поцелуи — с каждым разом все дольше и глубже. Казалось, что ее тело было переполнено его вкусом, таким насыщенным, мужским.

Идеальным.

А когда он стал сдергивать с себя рубашку, Джуд застонала от удовольствия и отправилась в путешествие по его спине, сминая руками мышцы.

Сердце Эйдана сделало скачок. Эти медленные, нерешительные прикосновения сводили с ума. Божественно. Ее губы были таким нежными. Такими податливыми. И то, как она дрожала — нервничая и предвкушая — когда он расстегнул ее слаксы, дав им соскользнуть на пол — зажгло его кровь новым жаром. Ласковые гэльские слова горели в голове, срывались с языка, а он покрывал поцелуями лицо, шею и снова восхитительные плечи, пока ее дрожь не перешла в трепет, а вздохи не наполнились страстью.

«Не гони лошадей, не гони», — приказывал себе Эйдан. Но как он мог знать, что его жажда Джуд встанет на дыбы и вонзится в душу острыми клыками? Опасаясь, как бы не испугать, он обнял ее и прижался губами к изгибу нежной шеи, пока ярость обладания не улеглась на дно.