Я могу сосчитать на пальцах одной руки, сколько раз родители при мне обсуждали смерть Синтии. Сначала это было потому, что я была слишком маленькой, чтобы понять. Позже, потому что было слишком больно открывать кровоточащие воспоминания. Я никогда не выпытывала. Ни разу не почувствовала необходимости копать. Я знала то, что мне нужно было знать — Винсент Монро убил мою тетю и местные власти помогли ему скрыть это, потому что его папа заплатил им.
Я не виню своих родителей за то, что подобных разговоров не было. Они уже однажды это прожили. Им не нужно проходить это снова ради меня. Но у меня есть пробелы. За всю свою жизнь я никогда не видела полной картины.
Устраиваясь на диване, открываю альбом и меня сразу же встречает милый, нежный портрет тети Синтии из школьного альбома. Он выцвел, и цвета немного не те, словно кто-то наложил на него фильтр «Инстаграма», хотя это ни что иное, как прошедшие года.
Я смотрю на черты ее лица, запоминаю их и пытаюсь понять, действительно ли мы похожи. Я уже видела эту фотографию в доме моих бабушки и дедушки. Папа говорит, что я вылитая она. Хотя я всегда была похожа на сторону Роуз. Мы обе унаследовали одинаковые светлые волнистые волосы. Такие же глубоко посаженные глаза цвета океана. Тот же острый подбородок и вздернутый нос.
Хотела бы я встретиться с ней.
Мама говорила, что у тети Синтии был такой характер, который чувствовался прежде, чем она заходила в комнату. И самый заразительный смех, который надрывал животы. И длинные ноги. Она говорила, что все мальчики хотели встречаться с Синтией, но ее сердце принадлежало только Винсенту, лучшему другу ее брата.
Вздыхая, я переворачиваю страницу, чтобы встретить вырезку из некролога, напечатанного в газете.
СИНТИЯ ГЛЭДИС РОУЗ. 17 ЛЕТ.
На глаза наворачиваются слёзы, которые я смахиваю сразу же, как только они скатываются по щекам.
Моя бедная милая тетя. Несправедливо то, что она не смогла прожить достаточно долго, чтобы увидеть взрослую жизнь. Или то, что вся ее жизнь заняла лишь два абзаца.
Мое сердце сжимается и болит за родителей, за бабушку и дедушку, за Синтию.
Глубоко вздохнув, я перелистываю альбом и на следующей странице находится очередная вырезка из газеты. Краткая и неясная.
Следующая статья скомканная и местами заляпанная. Может быть слезами?