Драгун, на Кавказ!

– Слушаюсь, ваше благородие! – козырнул Пинегин и пошёл к суетившимся на ровной полянке у трёх тополей драгунам. – Потапович, а ну подь сюда! – подозвал он младшего унтера. – Сегодня твоим надлежит караулить. Двоих вон на тот холмик прямо сейчас отправляй, а затемно два парных поста вокруг выставишь. Ну и приглядывать сам за ними будешь. Небось, понимаешь, ребятки у нас молодые, опыта у них в этом деле ещё вовсе нет.

– Понял, Кузьма Мокеевич, – кивнул тот. – Сейчас распоряжусь.

Вскоре на ближайшую возвышенность проскакали двое драгун и стояли верхом, оглядывая степь. Все остальные, как обиходили коней, развели костры и начали готовить бивуак к ночёвке.

– Дров мало, – проворчал Антип, бросив на землю несколько сухих палок. – Окромя этих тополей невысокие кустья только кругом, а так одна лишь трава.

– По реке вниз немного пройдите, лодыри, – раздался за спиной голос вахмистра. – Там поворот с подмытым ровным берегом. Вот на нём и бывает всегда много сушняка. Его сюда половодьем кажный год по весне приносит. И шевелитесь быстрее, у вас ещё и палатки даже не выставлены.

Начальство, что-то ворча себе под нос, ушло дальше, а Антип, ёжась, глядел ему вслед.

– И когда только успевает всё слышать? Слово не успеешь даже сказать на одном конце, а он его уже на другом слышит. Тимох, Лёнька, пошли, что ли, по реке проедемся, дров притащим, пока Захар здесь кашицу заваривает?

С палатками много не заморачивались. В землю вбивали большой кол, на него закидывали парусиновый полог и, растянув его полы, крепили их колышками к земле. Под низ стелили войлок потников, а сверху укрывались солдатским плащом или раскатанной шинелью. Ложились внутри всегда ногами к колу. Было, конечно, тесно, но, однако, места хватало всему десятку. Для господина подпоручика была своя отдельная палатка, и одна общая для унтер-офицеров.

– Морозов, Блохин, Бабкин, Гончаров! – подозвал к себе драгунов командир отделения. – Ваша караульная смена будет первая. Ближе к полуночи поменяю другими. Так что у костра долго не засиживайтесь, поели и парами разошлись вокруг лагеря. Я вас по ним и разбивать даже сам не буду, и так знаю, как вы хотите караулить. Самое главное, не болтайте и слушайте внимательно. Мы, конечно, далеко от укреплённой линии на север отошли, но кто же его знает, бережёного, как говорится, сам Бог бережёт. Ответ на ваш запрос пароля будет Казань, сами же вы Смоленском отзовётесь.

В сентябре на юге темнеет рано, вот только что над горизонтом висело солнце, освещая окрестности, глядь, а уже лишь самый краешек его диска красным отсвечивает.

Захар облизал свою ложку, вытер её насухо чистой тряпицей и, закряхтев, встал на ноги.

– Пошли, Антипушка. Сейчас глазом не успеешь моргнуть, как совсем темно станет.

– Пошли, – отозвался Бабкин и, обжигаясь, закинул в рот последние две ложки густого варева.

Дядьки накинули на себя шинели, взяли из ружейной пирамиды два своих драгунских мушкета и пристегнули к ним штыки.

– Да иду, иду, – проворчал Лёнька под пристальным взглядом Тимофея. – Так ведь зыркает, что ажно подавиться можно!

Караульные пары отошли подальше от огня, дабы он не бил в глаза, и встали так, чтобы видно было и сами костры, и ближние подступы к ним. Прошло немного времени, и стало совсем холодно.

– А ты говорил, зачем заставили с собой шинели брать, – прошептал Лёнька. – Видишь, это днём от жары здесь потеешь, а вот ночью уже и зипун впору надевать.

– Ну да, гляди-ка, видать, это с гор холодом тянет, – ответил ему Гончаров. – Так-то всё равно мы от них здесь совсем даже недалеко, а там ведь и летом снега вовсе не тают. Совсем как-то незаметно в этом году осень пришла. Ещё немного и, наверное, первый снег выпадет.

– Ну а что же ты хочешь, коли октябрь наступает, – согласился с ним друг. – О, слышишь, как будто идёт кто-то?

Слух у Лёньки был отменный, и Тимофей, сорвав с плеча ружье, выкрикнул в темноту:

– Стой! Кто идёт?! Пароль!

– Свои! Казань! – послышался ответ. – Стволы в сторону отверните, не дай бог стрельнёте по неопытности!

Из темноты показалась фигура командира отделения.

– Смоленск! – выкрикнул Гончаров и опустил курок ружья с боевого на предохранительный взвод.

– Молодцы, чуткие, – похвалил их унтер-офицер. – Только вот болтаете много. Не нужно в карауле трепаться, звук по степи далеко ночью разносится.

Постояв и послушав вместе с караульными, Еремей Потапович направился в сторону костров, и ребята снова остались одни. Где-то далеко за холмом залаял, а потом завыл шакал. В стороне высохшего речного русла прокричала какая-то птица. Здесь в темноте стоять одним было страшновато, в каждом шорохе мерещился крадущийся с кинжалом горец. Костры слабо горели, и караулы подтянулись к лагерю ближе. Ещё пару раз их проверил Ступкин, и наконец, обменявшись паролями, подошла новая смена.

– Идите, дрыхните, – позевывая, кивнул в сторону белеющей палатки Кузьма. – Счастливчики, самая удачная смена вам сегодня выпала. Не то что вот нам, ни туда ни сюда, одним словом, разорванная ночь.

Ребята отстегнули от ружей штыки, засунули их в чехлы и потопали к своей палатке.