Драгун, на Кавказ!

– По берегу все рассыпались! – послышалась команда унтера. – Каждый камень здесь под прицел берите!

Раздался топот одетых в сапоги ног, и в проём между валунами заскочили трое. Еремей Потапович, Лёнька и Антип водили по сторонам стволами мушкетов, осматривая окрестности.

Антип подошёл к лежащему на спине драгуну и присел рядом.

– Всё, помер Проша, – глухо проговорил он, тронув холодеющую руку, и стянул со своей головы драгунскую каску.

– Зарезали, – прошептал Ленька, взирая с ужасом на большую лужу крови.

– Этого кто? – глядя на Гончарова с Савелием, спросил унтер, кивнув на тело горца.

– Тимоха, – ответил Савелий. – А я в того, во второго, который по камням как козёл скакал, кажись, тоже попал.

– На вот, держи, – как-то деловито и спокойно проговорил унтер-офицер и подал бледному Гончарову кинжал. – Молодец, паря, не оплошал, если бы не в сердце, так он бы тебя и подранком на лапшу построгал. Трофей этот по праву теперь твой, ты его заслужил. Ножны с пояса уж сам снимешь.

А ну-ка, ребятки, пробегитесь по камням и второго на дорогу снесите, – приказал он стоящим рядом с касками в руках драгунам. – Да пошевеливайтесь, а вдруг они тут не одни вовсе были, надобно и нам поспешать. Пошли, пошли, ну и чего вы застыли?!

В проход протиснулись ещё трое и взирали с оторопью на лежащих рядом в крови драгуна и незнакомого чернобородого мужчину.

– А вы чего уставились?! Подхватили за руки, за ноги Прошку и понесли к лошадям! – прикрикнул на них Ступкин. – Мертвяков, что ли, никогда не видали? Так насмотритесь ещё!

Тимофей засунул поданный ему кинжал за пояс и схватил убитого за руку. Вчетвером по камням они вынесли его к самой дороге, а навстречу от егерского охранения бежали в их сторону три десятка стрелков.

– Россыпью вдоль дороги! Оружие к бою! – крикнул своим прапорщик, и солдаты в зелёных мундирах рассыпались, выцеливая из своих ружей окрестные скалы и прибрежные валуны.

– Моего парня, ваше благородие, срезали на берегу, – пояснил офицеру Ступкин и подал кожаный пояс с ножнами Гончарову. – Сказал же тебе, ножны с горца взять. Ты ещё бы к мудьям клинок этот засунул, чтобы их, значит, разом отчикало! Вот ведь дурень! – и покачал сокрушённо головой.

– Двое их было, – снова повернулся он к прапорщику. – На отставшего моего у воды напали и горло ему перерезали. Видать, не ожидали они, что туда ещё и этот подойдёт, – кивнул он на Гончарова. – Хотели оружие с лядункой забрать и потом дать дёру. Но ладно вот Тимоха не оплошал, на месте одного пристрелил, а второго – другой уже с камней пулей сбил. Сейчас его там ищут.

От прибрежных валунов показались трое. Савелий с Лёнькой волокли под руки прямо по камням тело, а Антип гордо тащил в руках два ружья.

– Нашли, нашли мы его, Еремей Потапович! – крикнул Бабкин. – Ему пуля хребет перебила, он на берегу под камнем лежал. А рядом с ним наш мушкет был и ещё вот евойный, старинный.

– Да какого ляда вы его сюда тащите, дурни? – прокричал им унтер-офицер. – Прямо там и оставляйте, свои же потом их и заберут. Быстрее, быстрее давайте, колонна уже за поворотом скрылась.

Действительно, закончивший отдых батальон егерей и артиллеристы продолжили путь, и последняя пушка скрылась за дальним скальным уступом.

– Взвод, отходим! – крикнул своим стрелкам егерский офицер. – Ладно, драгуны, мы оттягиваемся, долго стоять нам на месте никак нельзя! Вы за нами?

– Так точно, ваше благородие, – кивнул Ступкин. – Нуу, крепко ли привьючили Прохора? – подошёл он к перекинутому через седло телу. – Тут вот ещё ремнями его затяните, чтобы он сразу с вьюка не слетел. Потом-то, когда совсем закаменеет, там надёжнее держаться будет, а пока присматривайте внимательней. Отделение, по коням!

Тимофей вскочил в седло своей Чайки и тронул поводья. Прямо перед ним, перевешиваясь на спине лошади, ехал его товарищ, с которым он только вот недавно ещё разговаривал, шутил и ел из одного котла. И вот его уже нет в живых, а на камни ущелья стекает его красная кровь.

Многие драгуны, так же как и он, осматривая окрестности, нет-нет да и тоже глядели на тело. Наверное, и у них в голове сейчас были те же мысли, что и у Гончарова.

– Внимательнее, внимательнее, глядим по сторонам, не зеваем! – покрикивал унтер Ступкин. – Война – это дело серьёзное, ребятки, кто зевнёт, тот вот так же, как и Проша, ехать потом будет! И учтите, вас враг ни за что не пожалеет!

Уже перед самыми сумерками колонна вышла из ущелья. Наконец-то скалы раздвинулись и пошла более ровная дорога.

Ночёвку сделали у подножия горы Казбек, или, как её ещё называли местные, Мкинвари. Здесь же у дороги было расположено грузинское селение Степанцминда.

Горели костры, на них пари́ли варевом походные котлы, а рядом тесным кружком сидели и кутались в шинели солдаты.

– Тимох, Тимох, ну расскажи, ну чего ты чувствовал, когда в горца в упор стрелял? Как это ты вот так и прямо пулей в сердце, да? – всё пытал друга неугомонный Лёнька.

– Да иди ты! – рявкнул Тимофей и вскочил на ноги. – Пойду я Чайку ещё раз почищу!