Драйв, хайп и кайф

Для никогда не бывавшей в браке женщины у тети были весьма оригинальные суждения. Видимо, поэтому тетушке и не довелось сходить замуж. Если она перед всеми кандидатами вот также высказывала вслух свои мысли о замужестве, то неудивительно, что очередь вскоре поредела.

– Но и женщине нужно быть хитрее, – продолжила тетушка Фета. – Нельзя показать мужчине, кто на самом деле командует в семье. Пусть муж думает, что голова – это он. И что последнее слово всегда за ним, даже если это слово: «Да, дорогая». – И помолчав, она задумчиво добавила: – Думаю, что пришло время мне с ними встретиться.

Эта идея привела в ужас как Сашу, так и Марину.

– Тетя!!

– Зачем?!

– Надо поставить Колю в известность, что моим наследником он не будет никогда. Я Коле так и заявлю: в случае, если моей наследницей по какой-то причине не сможет стать Марина, наследником становишься ты, Саша.

– Это… Это…

Саша не находил слов, чтобы выразить обуревавшие его чувства. И гордость, что тетушка остановила свой выбор именно на нем. И смущение, а справится ли? И тревога, ведь как ни крути, а если борьба за тетушкино наследство ведется с применением таких грязных методов, то и он автоматически тоже может оказаться под ударом.

И пока Саша глотал ртом воздух, пытаясь подобрать для ответа достойные слова, они нашлись у его мамы.

– Тетя, и как вы себе это представляете? – с возмущением воскликнула она. – Двадцать пять лет мы человека не видели, а теперь появляемся и заявляем, не жди, Коля, никакого наследства тебе не будет! Обломись!

– Да, пожалуй, это и впрямь будет выглядеть слишком грубо, – согласилась Елизафета Федоровна. – Но как же тогда поступить? Сообщить-то ведь надо.

– Надо.

– Я не хочу, чтобы покушения на меня повторились.

И тетя Фета внимательно взглянула на Сашу:

– Говоришь, Коля остепенился и совершенно завязал со своим преступным прошлым?

– Да.

– И не пьет?

– Ему некогда. Теперь он работает.

Саша хотел прибавить, что со Светланой особенно не забалуешь, но не стал. И так было ясно, что произошедшие перемены в дяде Коле – это целиком и полностью заслуга Светланы и ее твердой руки.

– Значит, работает, содержит семью, дочка взрослая… А что, если я скажу Коле, что не держу на него зла. И что я по завещанию даже планирую оставить ему небольшую сумму… Ну, скажем, тысяч сто. Или сто пятьдесят. Что скажете?

– Сто пятьдесят тысяч и… и все?

– Ну да. Могу еще вещицу какую-нибудь на память презентовать. Ну, скажем, вот эту картину.

И тетушка Фета ткнула пальцем в пейзаж, который висел у нее на стене. Был он в тяжелой старинной золоченой раме. И на нем были изображены столетние дубы, бросавшие мрачную тень на полянку, на которой под присмотром одетого в какие-то ветхие тряпочки пастуха паслось несколько маленьких барашков. Кое-где через листву проглядывали солнечные лучи, которые немного скрашивали сюжет.

– Это будет только справедливо так поступить, – произнесла тетушка Фета. – Ведь эта картина досталась мне от Гали, а ей – от ее академика.

– А кто автор?

– Ах, да не знаю я! Какая-нибудь любительская мазня, – отмахнулась тетушка. – Галя сбагрила пейзаж мне, потому что ей он никогда не нравился, она находила его слишком мрачным. Я тоже держала его исключительно как память о сестре. Это ее подарок. Но с другой стороны, когда-то эта вещь принадлежала родному отцу Коли. И когда я умру… будет правильно, если вещь вернется к своему законному владельцу. Теперь Коля остепенился, он уже не пропьет и не продаст картину, чтобы пуститься в загул, верно я понимаю?

Саша заверил, что все верно. И тетушка повеселела еще больше.

– Решено окончательно. Завещаю Кольке эту картину и сто пятьдесят тысяч. Пусть знает про мои планы. Пусть знает, что больше ему с меня ничего не получить. Но в то же время сто пятьдесят тысяч – это очень хорошее утешение.

– Тысяч триста или пятьсот было бы лучше, – подсказал Саша, но тетушка сделала вид, будто бы не слышит.

А потом произнесла:

– Кто не имеет ничего, должен быть рад и этому!

И так как тетя не умела ничего откладывать в долгий ящик, она тут же позвонила в библиотеку, раздобыла там телефон Кати, позвонила девушке и потребовала, чтобы та передала трубку своему отцу. И когда дядя Коля подошел, тетушка выдала ему всю информацию целиком. Она хочет примириться с Колей. Она его прощает. И чтобы у Коли осталась о ней хорошая память, упомянет его в своем завещании.

В последний момент у тетушки проснулась совесть, и она назвала сумму в двести пятьдесят тысяч, что было, конечно, лучше, чем сто пятьдесят, но все-таки гораздо хуже, чем полмиллиона. Саша по предварительным прикидкам мог сказать, что состояние тетушки приближается к сотне миллионов, не считая постоянных доходов, идущих с ее просветительского центра. Но даже если отбросить эту весьма существенную часть наследства и оставить одну недвижимость и счета в банках, все равно получалась очень приличная сумма. И если дядя Коля хотя бы примерно догадывается о размерах тетушкиного состояния, его неизбежно обидит ее скупость в отношении него.