Драйв

Увеличив скорость до тридцати, он поравнялся с преследователем — голова ошеломленного полицейского повернулась, следя взглядом за Гонщиком, — и быстро крутанул руль влево. Снизил скорость, ударил по педали газа, выровнял руль.

Теперь он оказался позади полицейского.

Гонщик набрал прежнюю скорость и, отмерив по спидометру ровно двадцать миль в час, ударил машину преследователя сзади, чуть правее левого фонаря. Автомобиль потерял управление, корпус принялся гулять туда-сюда, и когда наконец вернулось сцепление с дорогой, колеса унесли машину туда, куда Гонщик и рассчитывал, — прочь с трассы.

Ко всеобщему удивлению, дубль прошел без единой помарки, с первой же попытки. Режиссер завопил: «Да!» — когда оба каскадера выбрались из машин. Раздались немногочисленные аплодисменты операторов, наблюдателей, ассистентов, мастеров по декорациям, просто зевак.

— Молодец, — бросил Гонщик коллеге.

Он уже пару раз работал с этим парнем. Патрик его звали или как-то так. Круглая, как луна, ирландская физиономия, неудачно зашитая «заячья губа», копна непослушных, соломенного цвета волос. И, вопреки сложившемуся национальному стереотипу, человек немногословный.

— Ты тоже.

Ужинал он в тот вечер в ресторане в Калвер-Сити — заведении, до отказа набитом громоздкой «миссионерской» мебелью,^{20} с красным ковровым покрытием на полу, увешанном по стенам пластмассовыми щитами и жестяными мечами; входная дверь как ворота средневекового замка в каком-нибудь фильме. Все новодел «под старину». Деревянные столы и стулья специально обшарпаны, потолочные балки изъедены жучками, а паркетные полы местами выбиты полировщиками, чтобы создать впечатление, будто они потрескались от времени. При всем при том еду там готовили превосходно. Можно подумать, что два или три поколения женщин трудились на кухне — жарили куриц, пекли тортильи.

Почем знать, может, так оно и было.

Для начала Гонщик опрокинул пару стаканчиков в баре. Здесь все сияло новизной — нержавеющая сталь, полированное дерево — как вызов тому, что находилось за дверью зала. Не успев добраться и до половины первой кружки пива, он уже оказался втянутым в политическую дискуссию с соседом по стойке.

Будучи совершенно не в курсе текущих событий, Гонщик открыл для себя много нового в разговоре с собеседником. Со всей очевидностью, страна стояла на пороге неизбежной войны. В безумолчной трескотне то и дело проскакивали такие слова, как «свобода» и «демократия». Гонщику невольно вспомнилась реклама индеек, что продавались в магазинах ко Дню благодарения: теперь, мол, все просто — вы кладете ее в духовку, и, когда птица готова, выскакивает маленький флажок.

А еще Гонщику вспомнился один приятель его юности.

Каждый день Сэмми проезжал на телеге, запряженной мулом, через всю округу, выкрикивая: «Ценные вещи на продажу! Покупайте товар!» Телега была доверху завалена никому не нужным хламом. Стулья о трех ногах, всякая ветошь, парафиновые светильники, фондюшницы, подшивки старых журналов. Изо дня в день, из года в год Сэмми продолжал заниматься своим ремеслом. Для чего он это делал, никто не знал.

— Вы позволите вас прервать на минутку?

Гонщик посмотрел, откуда донесся голос.

— Двойная водка, без льда, — сказал «просто Гусман» бармену. Взяв напиток, он направился к столику у дальней стены, кивком пригласив Гонщика следовать за ним. — Что-то в последнее время ты у нас почти не появляешься.

Гонщик пожал плечами:

— Работа.

— Не сможешь освободиться на завтра?

— А стоит?

— Есть кое-что на примете. Пункт размена чеков. Вдалеке от наезженных дорог, да и вообще от любых дорог. Вокруг ничего и никого. Получают банковскую наличку на всю неделю завтра перед открытием.

— А ты откуда это все знаешь?

— Будем считать, слышал от кое-кого. Уложимся в пять, самое большее в шесть минут. И через полчаса ты уже сидишь и балуешь себя легким завтраком.

— Идет, — отозвался Гонщик.

— Машина есть?

— Будет. Целая ночь впереди.

С одной стороны, Гонщику не очень нравилась такая спешка. С другой, он как раз присмотрел «бьюик-сейбр» во дворе соседней многоэтажки. По виду ничего особенного, но движок — сказка.

— Тогда заметано.

Они назначили время и место встречи.

— Угостить тебя?

— Да как скажешь.

Оба заказали стейки с подливой из лука, перца и помидоров с гарниром из черной фасоли и риса с душистым перцем. На запивку — по паре пива. После — вновь к барной стойке. Телевизор работал, хотя, слава богу, звука слышно не было. Очередная безмозглая комедия, в которой актеры с идеальными белозубыми улыбками произносили слова и застывали как вкопанные, когда по замыслу должен последовать взрыв хохота.

Гонщик и Гусман молча сидели рядом. У них не было желания подшучивать друг над другом.

— Рина прекрасно к тебе относится, — сообщил «просто Гусман», заказав еще по стопке. — И Бенисио тебя любит. Ты ведь и сам это знаешь.

— Взаимно.

— Если бы любой другой мужчина подошел так близко к моей женщине, я бы давным-давно перерезал ему глотку.

— Она не твоя женщина.