Драйзер. Русский дневник

Отель «Бристоль» оказался намного дальше, чем думала Дэви. Скоро мы, Р. К. и я, остановились в парке, потому что устали от этой гонки. Дэви погналась за ним по всем этим изгибающимся улочкам, крича, чтобы носильщик шел не так быстро. А тот действительно развил приличную скорость, если учесть, что он нес большой чемодан, тяжелую кожаную сумку и шубу. Потом она рассказывала, что, когда мы наконец прибыли в отель, она была полностью измотана и так рассердилась на него, что дала ему всего 50 копеек, которые он, чувствуя себя виноватым в своем явном намерении, принял без комментариев. Погода переменилась: стало восхитительно тепло. Некоторое время мы посидели в парке под яркими солнечными лучами и помолчали, а потом встали и отправились в отель. Дэви взяла нам одну маленькую комнату с плотно закрытыми окнами, в которой, однако, было холодно. Я попросил номер с отоплением, но мне сказали, что он освободится позже. Я отправился прогуляться вдоль воды, и в конце концов интересные достопримечательности и свежий воздух подняли мое настроение. Мы поужинали рядом с отелем в каком-то потрепанном кафе, стены которого были расписаны очень смешными изображениями дам и кавалеров, прогуливающихся по саду. Ели обычный борщ, пили пиво. Возвращаясь в гостиницу, мы зашли в большой кооперативный магазин. Он был заполнен покупателями, к кассиру стояла длинная очередь. Плакаты на стенах говорили о преимуществах кооперации.

Потом мы прогуливались по узкой улочке и заглядывали в витрины маленьких магазинов и ювелирных мастерских, где демонстрировались большие серьги, которые носят здесь женщины, музыкальные инструменты, в том числе тар и кавказский барабан, на котором здесь играют пальцами, словно на рояле. Инструменты были инкрустированы перламутром, а тар [местная балалайка] даже покрыт серебром. Мы также прошли по ряду магазинов, в которых по 3 рубля за пару продают кавказские шелковые чулки – их делают тут же на станках.

Вернувшись в отель, мы переехали в большую комнату с железной печкой, которую нам обещали топить. Потом пили кофе, поданный очень заботливой хозяйкой, которая сокрушалась о том, что мы так скоро уезжаем и не успеем узнать, как хорошо готовит ее сестра. Мы легли спать очень рано, хотя нас раздражали шум и разговоры в буфете; ночью кто-то пришел и все-таки развел огонь в нашей печи, стоявшей в коридоре.

29–30 дек.

Под свист ветра, который задувал из-за угла и с грохотом бился в окна нашей комнаты и балконную дверь, мы поднялись в темноте в 4 часа утра. В комнате было тепло от печи. Поскольку мы спали, не раздеваясь, то довольно быстро оказались на улице. Здесь все еще дул холодный резкий ветер. Звезды скрылись, порывистый ветер швырял в лицо заряды мокрого снега. Приехав на вокзал, мы узнали, что поезд на три часа опаздывает. Проверив оставшиеся сумки, мы вернулись в отель, где получили разрешение занимать нашу комнату до семи часов утра. Все это время мы проспали, а потом поднялись и пошли на станцию. Коридоры и залы ожидания были заполнены людьми. Мы получили наш багаж и уложили его на свободное место в коридоре у главной лестницы. Потом сели на сумки и стали ждать, наблюдая за отливами и приливами людского моря, я никогда в жизни не видел таких несчастных людей: маленьких мальчишек в грязных лохмотьях, стариков, скребущихся под такими же лохмотьями, бедных женщин, терпеливо сидящих на одеялах с детьми… Все эти люди раньше были почти совершенно неграмотными, а большинство из них неграмотны и сейчас. Время от времени маленький мальчик с лицом, черным от грязи, одетый в лохмотья, свисавшие с его голых рук и плеч, прикрытый старым соломенным ковриком, босой, с грязными спутавшимися волосами, подходил ко мне и просил денег. Для меня это был сигнало том, что нужно внимательнее следить за карманами и еще крепче держаться за сумки. После двух с лишним часов ожидания наш носильщик, у которого был номер, поэтому ему можно было доверять, привел нас вместе с толпой на платформу, и мы наконец снова сели в международный вагон и поехали в Тифлис. В давке у поезда кто-то вытащил у Р. К. из кармана апельсин.

Железная дорога на Тифлис несколько миль шла на юг вдоль берега Каспийского моря. По другую сторону тянулась рыжая равнина с низкими коричневыми холмами. Всюду виднелись стада овец и селенья пастухов, состоявшие из землянок. «Боюсь, что здесь нет “Ленинских уголков”», – заметила Р. К. Теперь мы проезжали более широкие и более пустынные участки; здесь паслись верблюды, по равнинам двигались караваны этих животных с вьюками на спинах, скрытыми под выцветшими полосатыми покрывалами. Море осталось позади, и железная дорога слегка отклонилась к северу в направлении Тифлиса.