Он дает мне адрес. Поскольку это так важно, я звоню Шлайеру, и он просит меня приехать немедленно. Он оказывается одним из тех здравомыслящих немцев, на которых можно положиться, – высокий, светловолосый, серьезный. Говорит по-английски с «зис» (this) и «зат» (that). Я показываю ему письма двух моих докторов и рентгеновский снимок. Он становится серьезным, но хочет провести свое исследование. Просит описать все симптомы. Я рассказываю свою историю. Он сразу же решает, что у меня в сердце – и в системе кровообращения – все хорошо. Затем исследует мочу. В ней тоже нет ничего плохого. Наконец он говорит, что, если я приеду к нему в больницу Августы Марии, то он проверит кровь и мокроту. Но он тоже опасается, что климат России будет для меня вреден. Обязательно ли я должен ехать? Может быть, мне лучше вернуться в Америку и поехать летом? Я с ним не спорю, но решаю поехать в Россию. Возвращаюсь в гостиницу и нахожу там Майзельса. Мы говорим о Берлине и о том, где здесь можно поесть. В итоге решаем ехать в Bedjerre. После этого он звонит своей жене и еще нескольким людям, которые должны выступить в качестве переводчиков, хотя мы и так хорошо понимаем друг друга. Так проходит еще один немецкий вечер – на этот раз с молодыми немецкими литераторами. Я мог бы их описать, но они мне не очень нравятся. Жена Майзельса очаровательна, а он всегда интересен, но не очень глубок. В Bedjerre с десяток девушек откровенно предлагали себя, но ко мне никто не подошел. Мы взяли коньяк, две бутылки вина и стейки. Стоило это все 35 марок – практически девять долларов США. Говорили больше о Германии. Литературы мало. Лучшими по-прежнему остаются американские фильмы. Меня всегда поражает низкое состояние европейского вкуса, который воспринимает это как непреложную истину. В 11 [вечера] – в немецкую кофейню, где еще больше художников и писателей. Откуда они все берутся? Я встречаю чрезвычайно умного немца, который был в России. Он рассказывает об огромных размерах страны – 1/6 часть суши; о различиях в климате; о Тифлисе на Кавказе – это как Ривьера; Одессе – там тепло, наверное, как в Техасе. Там 61 территория – или похожие образования. Они самоуправляемы, но соглашаются с коммунистической идеей и используют советский механизм лидерства и руководства. Он любит Москву – очень, это красивый город, но Ленинград еще интереснее, город, построенный царями, чтобы убежать, как он полагает, от чисто азиатского влияния, которое сильно ощущалось в Москве; здания все западные. Он построен более систематически, нежели Москва. Но там очень влажно и потому очень холодно зимой. Нужно тепло одеваться. Не лучшее место для человека с проблемными легкими… Опять-таки вода повсюду в России плохая. Пить ее нельзя. Тиф. Но жить можно; еда хорошая. Нужно наслаждаться различиями, а не удобствами. Затем он обращается к американской литературе. Находит ее интересной с точки зрения описания; с психологической или духовной стороны в ней ничего нет. Так он думает о писателях последних 20 лет. Я соглашаюсь.
