Драккары Одина

—  Твое ремесло?.. Что же ты замолчал? — прищурился князь. — Или ты не хочешь утомлять меня рассказом о том, как трудно твое ремесло? Ремесло жреца, которому боги по­сылают свои знамения? Вот что я тебе скажу, Калеб. Я мог бы стать лучшим из жрецов, потому что мне хорошо знакомо их искусство — искусство лжи. Не буду спорить, это ремесло умных людей. Именно поэтому я держу тебя при себе. Сей­час ты проявляешь непонятную мне слабость, но я прощаю тебя. Иди и приготовься к приему гостей. Пусть все идет, как идет. Позволь мне самому решать, кому умереть, а кому стать рабом.

Людовит верил в мир духов, но догадывался и о том, что жрецы умело используют слабость человеческой натуры, не всегда верно толкуя знамения. Он был уверен в собственном предназначении, и не хотел стать игрушкой в руках советника, хотя тот никогда не позволял себе лишнего. Как бы там ни было, нельзя проявлять слабость, иначе Калеб почувствует свое превосходство.

Советник склонился в почтительном поклоне, а когда вы­прямился, вдруг замер, затаив дыхание...

Прямо над головой князя он увидел лицо девочки, которая явилась ему ночью. Еще мгновение, и лик ребенка пропал как наваждение.

* * *

—  А знаешь ли ты, Рагнар, язык рун? спросил молодого норманна Людовит, поглаживая лежавшего у его ног огромного пса черной масти.

—  Рунастафар — непростое знание. Есть разные руны — руны победы, руны любви... Я могу написать свое имя, — от­ветил Рагнар, немного смущенный.

Вообще-то отец его показывал ему, как писать и рас­познавать руны. Футарк — так назывались первые шесть рун. Сам Рагнар, однако, не видел никакой нужды в том, чтобы увлекаться грамотой в отличие от того же Олафа, который проявил гораздо больше прилежания в этом деле. Но зачем будущему ярлу забивать себе голову излишней премудростью? Он — вождь, а не жрец.

—   Рагнар... — задумчиво произнес князь. Они были толь­ко вдвоем в огромном зале, Людовит пребывал в хорошем настроении и не желал, чтобы ему мешали. Огромная псина, зевая, скашивала глаза на незнакомца, готовая броситься на него по малейшему знаку хозяина. — В этом имени слышится отзвук гибели мира, Рагнарека, вернее, гибели вашего мира, — поправился князь. — Ты же слышал об этом?

—   Да, мне это известно, — ответит Рагнар, не улавливая скрытой насмешки в словах князя.

—   Как думаешь, почему случилось так, что будущее вдруг стало открыто?

—   Это мне неведомо, князь, — Рагнар не мог понять, куда клонит этот знатный венед, к чему все эти разговоры?

А Людовит по своему обыкновению испытывал гостя, на­деясь проникнуть в тайники его души. Но, как он понял еще вчера, норманн был чересчур груб и невежественен. Именно такими князь всегда и представлял себе этих северных людей, кичившихся своими воинскими подвигами, большинство из которых — лишь набеги на мирное население побережий... Norht Weg... Северный Путь... В этом было что-то мистиче­ское, отдающее событиями стародавних времен, когда Ромул еще создавал Рим, а остальные племена жили в пещерах или жалких шалашах, добывая себе пропитание охотой или собира­нием ягод. Еще Геродот пытался отыскать границы этого мира, указывая на неведомые народы, живущие на краю земли...

—  Кто был тот удивительный прорицатель, открывший столь важные вещи людям? — продолжал князь, в большей степени для самого себя. Сын одного из вождей северного во­инства, этих морских бродяг, открывающих новые земли где-то на западе и наводящих ужас на прибрежные поселения Европы, был страшно далек от постижения истин мироздания. Князь слышал о вельве, колдунье, которую оживил их главный бог, Один. Она будто бы и предрекла гибель всего сущего.

—  Когда я увижу Ягмиру, князь? — нетерпеливо бросил Рагнар, которого изрядно утомил разговор.

—  Скоро, очень скоро... — пробормотал Людовит. -- Но Ягмира должна сама сделать свой выбор. Ты же должен показать мне и моим людям, что достоин ее!

—    Что я должен сделать?

Глаза черной собаки смотрели на норманна не мигая.

—  Есть дело для настоящего воина, — растянул губы в легкой усмешке Людовит. — Ты видишь этот замок? Он по­строен задолго до моего рождения. И даже задолго до рождения моего деда. Наш народ не очень-то умеет строить крепости из камня. Говорили, что это могли быть римляне, но нет ни одного письменного источника, подтверждающего это. Ни Юлий Це­зарь, ни Марк Аврелий и никто другой из римлян не достигал этой земли. По крайней мере нам ничего об этом не известно. Так вот. Неподалеку отсюда есть башня, построенная, судя по всему, теми же людьми, которые построили и замок...