Драккары Одина

— Но я не могу понять, — Олаф пытался разобраться в собственных представлениях об устройстве мира. — Насколько я знаю, море балтов там, где и земля финнов? Но Айво никогда не встречал руссов.

— И что с того? — досадливо поморщился Хафтур. — Финны - не мореходы. Они - люди леса. И потому сидят там и зимой и летом. Айво в молодости мало что видел. О руссах он только слышал. Свей помогли ему увидеть больше. Руссы живут неподалеку. Вокруг них живет много народов. И венеды, и ободриты, и булгары...

Он замолчал, вспоминая прошлое.

— Они зовут руссов «венелайнены», - улыбнулся Олаф. — Смешно как-то...

— Булгары воюют с ромеями постоянно, — продолжал викинг. — Я тоже воевал с ними. С ними и сарацинами. Пока не бежал.

— Сарацины — хорошие воины?

— Они хорошие мореходы, — произнес после короткого раздумья Хафтур. — Не хуже нас. Умеют ходить под парусом в беззвездную ночь.

— Как это? — Олаф не понимал, как можно плыть, не видя звезд, самого главного ориентира викингов ночью.

— У них есть такие... штуки. Не знаю, как тебе лучше объяснить, — Хафтур пытался что-то изобразить руками. — Клянусь Одином, в этом есть что-то колдовское! Они смотрят на эту штуку и точно знают, в какой стороне север, юг, восток, даже если солнце затянуто тучами.

— Это шаманы, — предположил Олаф, вспомнив рассказы Айво. — Они видят будущее в отражении реки... а также знают, когда солнце закроет тень...

— Это знают и наши жрецы, — Хафтур не хотел напоминать об Ингульфе, но так вышло. — А лучше всех — Эгиль.

— Эгиль — не жрец, — возразил Олаф. — Он, как шаман.

В его представлении, навеянном рассказами Айво, шаманы жили отдельно от всех и умели колдовать, смеясь над заботами людей. Они могли сделать так, что человек заболевал неизвестной болезнью, и никто не знал, как его лечить. Тогда шли к шаману и тот, получив богатые дары, спасал больного от смертельной болезни, которую сам же на него и наслал.

— Может, ты и прав, — согласился Хафтур. — Я знаю точно, что он - большой колдун. Но он уже старый и никому не желает зла...

— Сколько ему зим?

— Много. Больше восьмидесяти. Когда я пришел сюда, он уже был таким. Ничуть не изменился.

— А ты веришь тому, что он может предсказывать будущее?

— Верю ли я?.. — Хафтур задумался. — Когда-то, может, сорок зим назад, в нашем селении жила старая вельва, колдунья, она предсказала, что мой отец пройдет сквозь огонь и жив останется, а умрет от птицы...

— От птицы? — недоверчиво переспросил Олаф.

— Когда мой отец вместе с Хаконом Нетерпеливым делал набег в Нортумбрию, англы сумели поджечь драккар, на котором он был, — продолжал викинг, не обращая внимания на вопрос юноши. — Это случилось ночью. Драккары были на отмели, а почти всех дозорных англы убили еще до того, как поднялась тревога. С тех пор у отца левая рука и плечо были затянуты ужасным шрамом... Так вот, когда моя мать умерла, он взял себе молодую жену с острова Готланд. Я знал, что она не любит его, но он ничего не хотел слушать. И вот как-то раз, меня тогда не было в селении, соседи нашли его мертвым в доме, а кроме него, никого больше не было, только неизвестно откуда взявшаяся чайка сидела возле его тела. Когда люди вошли, чайка закричала и вылетела вон через открытую дверь. А жены его молодой никто с тех пор не видел...

— Она, что же, обратилась в чайку?

— Кто его знает? — пожал плечами Хафтур. — А только, выходит, вельва правду сказала.

В ту ночь Олаф спал урывками, проваливаясь в путаницу кошмаров... Ему снилось, что Айво позвал его с собой на охоту. Они вошли в лес, и вдруг вокруг них начали собираться большие олени. Смотрит Олаф: это не олени, а полулюди, у которых голова и грудь человека, а туловище оленя... Олаф хотел назад уйти, но Айво схватил его за руку и говорит, мол, там Лоухи [20] , надо бежать в лес. Айво бежал рядом с Олафом, но потом пропал, как будто сквозь землю провалился... Олаф вышел на опушку леса, глядит, у речки сидит старуха и прядет пряжу, но странно как-то. Станка у нее нет, пряжа сама выходит из рук... Олаф подошел и спрашивает: «Что ты делаешь, бабушка?» — «Не видишь, разве? — отвечает старуха. — Пряжу пряду, на саван тебе...» — «А ты знаешь, бабушка, когда я умру?» — «От чего же не знать? — усмехается старуха. — Умрешь ты между собакой и крысой в той земле, откуда родом был черный вождь-конь. А земля та была когда-то морем...»

* * *

Через несколько дней после этого, когда все сильнее ощущалось дыхание приближающейся осени, Хафтур задумал рыбу ловить, а с собой по привычке, решил взять Олафа Руса. Они уже не первый раз отправлялись на лодке в море. Хафтур, постарев, уже не думал о том, чтобы вновь, как и прежде, податься в викинги.

Время его прошло, и он смирился с этим, хотя нет-нет, да и вспоминал о том, что умереть надо с мечом в руке... Отцу это не удалось, но его сгубила злая молодая жена, а Хафтур после смерти своей жены с женщинами больше дела не имел. Сказал своему воспитаннику, что скоро присоединится к нему на берегу, а тот пусть пока лодку готовит.