Драккары Одина

— Ты не знаешь всего, мать, — начал оправдываться Рагнар, но знаком показал, чтобы Инегельда не отпускали. — Его обвиняют в убийстве ярла!

— Кто обвиняет?

— Я! — Олаф сделал шаг вперед.

Она посмотрела на него, точно не узнавая. Да может, и поверить не могла, что он еще жив!

— Кто этот самозванец?

— Я не самозванец! — резко ответил Олаф, подняв подбородок. — Я — Олаф, сын Айнстейна, внук Серли, покорителя фризов!

Эти слова прозвучали как гром среди ясного неба. Олаф, которого давно считали мертвым, появился из неизвестности, да еще обретя настоящего отца. Хотя большинство присутствующих были слишком молоды, чтобы быть лично знакомыми с Айнстейном, но его имя, как и имя Серли, было хорошо известно среди викингов.

Серли прославился тем, что чуть не убил в скоротечной схватке Харальда Скъелдунга, обосновавшегося во Фрисландии и принявшего христианство в Ингельхейме. Серли много воевал с фризами и франками, и сам Людовик Благочестивый жаждал его смерти. Что же касается его сына, Айнстейна, то это был великий воин, не раз бившийся бок о бок с будущим ярлом Стейнаром. Гейда знавала его в дни своей молодости. Позже Айнстейна обвинили в убийстве, и он скрылся в Уппланде, а затем прошел слух, что он уехал в Гардарику, прибежище многих викингов.

— Сын Айнстейна? — несмотря на всю свою выдержку, Гейда не смогла скрыть удивления. Но сразу же ее осенило. Вот кого напоминал ей Олаф! И сейчас он был похож на своего отца, как двойник. Тут не требовалось никаких доказательств.

Но Гейда не была бы Гейдой, если бы позволила себе расслабиться.

— Того Айнстейна, которого объявили вне закона за подлое убийство? — Она рассмеялась, и ее смех, раздавшийся в полной тишине, произвел на собравшихся мрачное впечатление.

— Его обвинили несправедливо! — вскричал задетый за живое Олаф. — Убийца...

— А какое нам дело до старых времен? — вмешался Рагнар, чувствуя, что мать перехватывает нить инициативы. — Все похоронено в прошлом.

— Какие доказательства привел этот человек?— Гейда смотрела на своего сына с непривычной холодностью, но он-то ведать не ведал того, что было известно ей!

— Я тоже хотел бы это знать, — подал голос Инегельд, постепенно выходя из оцепенения, охватившего его. Что мог знать этот проклятый сирота, которого надо было утопить вместе с кораблем еще в те времена!

— На одном из купеческих кнорров, стоящих во фьорде, есть человек. Он — гаут, — бесстрастно пояснил Олаф. — Он видел убийство и может опознать Инегельда.

— Такого человека нет! — рассмеялся Инегельд, но некоторые из викингов с подозрением посмотрели на него.

В тоне его голоса можно было уловить тревогу, обычно не свойственную. Инегельд был человеком без эмоций и, казалось, не знал страха.

— Ты ошибся, Инегельд. — Олаф ощупал свою бородку, как бы задумавшись. — Ты думал, что убил его, но он остался жив.

— Ты лжешь, недоносок! — вскричал Инегельд, пытаясь освободиться от кожаных ремней, но тщетно. — Жаль, что я не убил тебя еще тогда, в море!

— Да, это ты умеешь, — усмехнулся Олаф, будто забавляясь тем положением, в которое неожиданно для себя попал сын Лютига. — Убивать ночью, исподтишка. Так же как ты убил Асбранда, брата Хреггвида. Но обвинили в этом убийстве моего отца.

— О чем ты говоришь? — бормотал Инегельд, опуская голову. — Кто? Кто мог рассказать тебе?.. — он говорил тихо, но тонкий слух Рагнара уловил эти слова.

«Выходит, Олаф говорит правду...» — подумал сын Стейнара.

— Как зовут человека с кнорра? — спросил он громко, вглядываясь в гостя, принесшего столько известий.

— Халлбьерн, — невозмутимо ответил Олаф. — Он родом из Вестеръетланда.

— Эй, Торвальд! — крикнул Рагнар. — И ты, Магнус. Приведите сюда этого... свидетеля.

— Он ранен, — вмешался Олаф. — Вряд ли сможет идти.

— Тогда принесите его! — резко бросил Рагнар, усмехнувшись. — Мне он нужен здесь и сейчас, хотя бы он был без рук и без ног.

— Ты просчитаешься, Рагнар, — сказал Инегельд, проводив взглядом викингов, ушедших исполнять приказание сына ярла.

— Почему же?

— Сам посуди, — Инегельд пустил в ход все свое красноречие, которого у него было не так-то много, куда лучше у него получалось управляться с оружием. - Откуда-то появляется этот безродный, и ты сразу веришь ему на слово. А мне, старому боевому товарищу твоего отца...

— Довольно, Инегельд! — Рагнар поднял руку, показывая, что не намерен выслушивать дальше его доводы. — У тебя еще будет время высказаться, а пока... молчи!

Сказав это, он испытал что-то вроде тайного наслаждения. Он приказывает самому Инегельду, а тот не смеет ему возразить, как раньше! Стоило дожить до этого мгновения.

Инегельду осталось лишь молча проглотить обиду, бросив на Рагнара взгляд, полный ненависти. Рагнар, заметив взгляд, понял, что Инегельд в любом случае не должен уйти живым.