Читаем Драккары Одина полностью

Когда Олаф уснул, Хафтур, сбрасывая предательскую дрему, погубившую многих его товарищей на чужбине, взял меч неизвестного викинга и отправился побродить вокруг. Как опытный воин, он понимал, что представляет собой хорошую мишень, сидя возле костра. Но как бы там ни было, в любом случае, вдвоем им не выстоять против нескольких вооруженных мужчин, если те захотят напасть на них. Однако вокруг все оставалось спокойно.

Хафтур не спал очень долго, но потом, убедившись, что опасения напрасны, прилег возле затухающего костра, положив рядом завернутые в моржовые шкуры куски провяленного мяса.

Глава 5

Тень колдовства

В сумерках Олаф увидел невдалеке странную фигуру, то ли двуногого зверя, то ли человека. Такое же существо когда-то похитило его, чтобы принести в жертву богам...

— Смотри, Хафтур! — поднял руку юноша, обращаясь к своему спутнику.

Но тот и бровью не повел, как будто не слышал. Олаф еще раз глянул в ту сторону, где только что видел чью-то фигуру, но там уже никого не было. А может, это просто ему показалось?

—Тише, тише, Олаф! — услышал он негромкий голос викинга. — Я все видел.

— Но кто это?

— Иди вперед и ни о чем не спрашивай.

Удивленный Олаф последовал совету, хотя на душе было неспокойно. Тем временем Хафтур продолжал идти так, словно ничего не произошло...

Прошлой ночью он проснулся от неясного предчувствия, будто кто-то шепнул на ухо: «Просыпайся!». Костер догорал, но подкладывать дрова не имело смысла. Здесь, на побережье, дерево было на вес золота, а у них впереди — долгий путь. Но не это заботило старого викинга. Своим невероятным чутьем человека, прожившего жизнь, полную опасностей и тревог, он почувствовал, что рядом кто-то есть. Чуть приоткрыв глаза, он скосил их влево и заметил смутно различимую фигуру человека, стоявшего неподалеку. Человек был одет в одежду из звериных шкур, как охотники из финских лесов. Найденный на побережье меч находился под рукой Хафтура. В любой момент он мог воспользоваться им. Но не спешил, выжидая.

Человек в звериной шкуре тоже выжидал. Он был похож на призрак и, казалось, мог исчезнуть в одно мгновение. Но терпения Хафтуру было не занимать. Сколько раз от его хладнокровия и выдержки зависела его собственная жизнь? Он был спокоен, как опытный воин, знающий, когда именно нанести врагу смертельный удар. Но человек в звериной шкуре не торопился подходить ближе. Простояв какое-то время, он внезапно исчез, растаял в темноте.

Хафтур долго еще ждал нападения. Но человек в звериной шкуре больше не появился. Викинг уснул перед самым рассветом, когда угли в костре начали остывать...

И сейчас, подыскивая место для ночлега, Хафтур отчетливо сознавал, что за ними по прежнему наблюдают. Но кое-что в поведении незнакомца успокаивало. Может, он и не собирается на них нападать, а просто ждет? Чего?

— Кто это был, Хафтур? — Олаф, сбросив с плеч поклажу, помог викингу разжечь костер.

— Не знаю, — ответил Хафтур, почти не разжимая губ. — Я буду караулить долго, потом разбужу тебя.

— Да, разбуди, — кивнул Олаф. — Думаешь, он хочет напасть на нас?

— Все может быть, — щепки под руками викинга вспыхнули. — Он уже приходил прошлой ночью.

— Правда? — Олаф оглянулся вокруг. Темнеющая на востоке горная гряда постепенно сливалась с небом. Появилось тревожное ощущение незащищенности.

— А если их много?

— Вряд ли, — задумчиво произнес викинг. — Мне кажется, он просто ждет, пока мы покинем его землю.

— Его землю? — повторил Олаф. — А разве человек может жить один в такой глуши?

— А он и не один, — загадочно проговорил Хафтур, глядя за спину подростку.

Олаф мгновенно сообразил и обернулся, увидев неподалеку несколько схожих между собой фигур. Все они были одеты в одежды из звериных шкур и стояли неподвижно, похожие на изваяния чужих богов.

Хафтур поднялся на ноги и несколько раз махнул рукой, прокричав:

— Мы уйдем отсюда! Нам ничего здесь не надо!

Потом нагнулся и подхватил несколько крупных кусков вяленого мяса. Обойдя костер, направился к незнакомцам, попутно бросив Олафу:

— Сиди спокойно и наблюдай, если что, передашь мне меч.

Хафтур подошел ближе к чужакам, а они, словно поняли, чего он хочет, продолжали молчаливо стоять, выжидая. Викинг остановился в нескольких шагах от них.

— Вот, возьмите! — он протянул мясо, и один из мужчин, что-то сказав остальным, шагнул вперед и забрал у него все куски. Хафтур стоял, наблюдая. Один из незнакомцев, самый маленький ростом, чем-то напоминавший девушку, смотрел на него как на невиданного ранее зверя, трое других держались более раскованно, тихо переговариваясь. Хафтур немного знал язык финнов, но эти говорили иначе, хотя иногда ему казалось, что он понимает их речь. Наконец тот, который взял мясо, поднял руку, привлекая к себе внимание. Он показал на горы за его спиной, потом сделал непонятный жест, и все четверо, словно повинуясь этому жесту, нырнули в темноту. Хафтур вернулся к костру.

— Они взяли мясо? — спросил Олаф, хотя все прекрасно видел своими глазами. Просто он не мог понять, неужели эти люди крались за ними из-за нескольких кусков моржатины?

Перейти на страницу:

Все книги серии Всемирная история в романах

Карл Брюллов
Карл Брюллов

Карл Павлович Брюллов (1799–1852) родился 12 декабря по старому стилю в Санкт-Петербурге, в семье академика, резчика по дереву и гравёра французского происхождения Павла Ивановича Брюлло. С десяти лет Карл занимался живописью в Академии художеств в Петербурге, был учеником известного мастера исторического полотна Андрея Ивановича Иванова. Блестящий студент, Брюллов получил золотую медаль по классу исторической живописи. К 1820 году относится его первая известная работа «Нарцисс», удостоенная в разные годы нескольких серебряных и золотых медалей Академии художеств. А свое главное творение — картину «Последний день Помпеи» — Карл писал более шести лет. Картина была заказана художнику известнейшим меценатом того времени Анатолием Николаевичем Демидовым и впоследствии подарена им императору Николаю Павловичу.Член Миланской и Пармской академий, Академии Святого Луки в Риме, профессор Петербургской и Флорентийской академий художеств, почетный вольный сообщник Парижской академии искусств, Карл Павлович Брюллов вошел в анналы отечественной и мировой культуры как яркий представитель исторической и портретной живописи.

Галина Константиновна Леонтьева , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Проза / Историческая проза / Прочее / Документальное
Шекспир
Шекспир

Имя гениального английского драматурга и поэта Уильяма Шекспира (1564–1616) известно всему миру, а влияние его творчества на развитие европейской культуры вообще и драматургии в частности — несомненно. И все же спустя почти четыре столетия личность Шекспира остается загадкой и для обывателей, и для историков.В новом романе молодой писательницы Виктории Балашовой сделана смелая попытка показать жизнь не великого драматурга, но обычного человека со всеми его страстями, слабостями, увлечениями и, конечно, любовью. Именно она вдохновляла Шекспира на создание его лучших творений. Ведь большую часть своих прекрасных сонетов он посвятил двум самым близким людям — графу Саутгемптону и его супруге Елизавете Верной. А бессмертная трагедия «Гамлет» была написана на смерть единственного сына Шекспира, Хемнета, умершего в детстве.

Виктория Викторовна Балашова

Биографии и Мемуары / Проза / Историческая проза / Документальное

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза
Огни в долине
Огни в долине

Дементьев Анатолий Иванович родился в 1921 году в г. Троицке. По окончании школы был призван в Советскую Армию. После демобилизации работал в газете, много лет сотрудничал в «Уральских огоньках».Сейчас Анатолий Иванович — старший редактор Челябинского комитета по радиовещанию и телевидению.Первая книжка А. И. Дементьева «По следу» вышла в 1953 году. Его перу принадлежат маленькая повесть для детей «Про двух медвежат», сборник рассказов «Охота пуще неволи», «Сказки и рассказы», «Зеленый шум», повесть «Подземные Робинзоны», роман «Прииск в тайге».Книга «Огни в долине» охватывает большой отрезок времени: от конца 20-х годов до Великой Отечественной войны. Герои те же, что в романе «Прииск в тайге»: Майский, Громов, Мельникова, Плетнев и др. События произведения «Огни в долине» в основном происходят в Зареченске и Златогорске.

Анатолий Иванович Дементьев

Проза / Советская классическая проза