Драко Малфой и Солнечный путь

— Медленней… — выдохнул Драко, однако его собственное тело воспротивилось этим словам, приподнимаясь навстречу Малькольму. Тот запрокинул голову так, что его лица не стало видно, и застонал — громко и долго. — Малькольм… тебе… больно… — выговорил Драко, стараясь контролировать себя. В ответ Малькольм выпрямился, и Драко увидел его глаза — огромные и темные. Мальчик вытянул обе руки, прихватывая пальцами соски Драко, и двинул бедрами. Драко застонал в голос. Оперевшись руками о его грудь, Малькольм начал двигаться — вкруговую, вздрагивая, вскрикивая и всхлипывая при каждом движении. Драко вторил ему стонами на полтона ниже, прикрыв глаза, гладя грудь, живот и бедра мальчика.

Ближе… Ближе… Совсем близко… Драко распахнул глаза и увидел, как закатывается под веки темно-синяя радужка, как запрокидывается лохматая темноволосая голова, и ему открылась беззащитная белая шея и тонкие ключицы. И нежная россыпь веснушек прямо под левой.

«Дежа вю» нахлынуло на Драко, сметая разум, острая тоска, не похожая ни на что, испытанное прежде, захлестнула сердце. Он стремительно выпрямился, вцепился Малькольму в волосы и впился губами в его рот, заглушая в глотке мальчика чужое имя.

Они кончили одновременно и повалились на кровать, мокрые и растрепанные. Сердце Малькольма колотилось как у испуганного птенца.

— Боже… — выдохнул он. — Драко… ты… о Господи…

Он наклонился над Малфоем и прикоснулся к его губам своими. И снова бессильно откинулся на кровать.

— Я, наверное, завтра не смогу ходить.

— Спи, — заговорил наконец Драко, удивившись своему голосу — хриплому и неуверенному. Он не без труда встал и, очистив покрывало при помощи заклинания, отдернул его, расстилая постель. Малькольм перекатился на простыню и забрался под одеяло.

— А ты ляжешь?

— Покурю и лягу. Спи.

Малькольм уснул тут же. Драко сел на подоконник и закурил, привычно ощущая присутствие третьего.

— Ты все время здесь, пока мы трахаемся?

— Хмм… ну, да…

— И как, зрелищно?

— Вполне, — Уизли усмехнулся. — Малфой, я не вижу так, как ты. Я немного по-другому воспринимаю мир живых, в основном через тебя…

— Я так счастлив… — отозвался Драко, тщетно пытаясь симулировать сарказм. Немного помолчав, Рон сказал:

— А ты все-таки опасаешься причинить ему боль. Значит, он тебе небезразличен.

— Никто не заслужил такой боли, — ответил Драко. Рон забрался на подоконник рядом с Драко.

— Ты хочешь спать?

— Да нет, я выспался.

— Давай сыграем в шахматы?

* * *

— Письмо, — напомнил Рон, вырывая Драко из воспоминаний.

— Письмо от Гарри с приглашением на Рождество в Гриффиндорскую башню. Сам ведь все знаешь, — огрызнулся Драко.

— И что ты? — спросил Рон.

— Не знаю, — буркнул Драко.

— Ты пойдешь, — уверенно сказал Рон.

— Ты такой умный, да? — снова огрызнулся Драко. — С какой стати я пойду?

— Потому что это шанс быть ближе к Гарри. Потому что ты не можешь оставить все так, как сейчас. Это не жизнь, Малфой.

— Да? А видеть с малого расстояния, как Поттер обжимается с этой девкой — это жизнь?

— Если бы это был другой парень, ты бы просто отбил Гарри, — спокойно сказал Рон. — В чем разница?

— Ты у нас главный спец в любовных делах, да, Уизли? — прошипел Драко. — То-то ты был так счастлив в личной жизни.

Вне себя, он вскочил на ноги и вылетел из спальни, не хлопнув, однако, дверью — он вовремя вспомнил о спящем Малькольме.

«Что он себе позволяет? — кипел Драко. — Чертов призрак! И почему я с ним разговариваю? Это же Уизли!

Что с того, что он мертв — он все еще Уизли, а я не желаю иметь ничего общего с Уизли!»

«Ага, интересно! А кто тискался с Билли на дне рождения Гарри?»

«Твой полоумный брат пытался изнасиловать меня! И вообще, отстань! Я имею право побыть один?»

Ответа не последовало, что, наверное, должно было означать, что Уизли решил уважить просьбу Драко. Эта внезапная тишина в мыслях охладила гнев Драко, и он остановился, чтобы при свете вспыхнувших факелов оглядеться и понять, куда его с бешеных глаз занесло.

Он был рядом со снейповским кабинетом. Что-то дрогнуло в груди Драко, и он медленно подошел к двери кабинета и коснулся пальцами стены. Именно здесь… здесь он прижимал Гарри спиной к холодным камням, когда они целовались в самый первый раз. Он прильнул к стене, касаясь ее ладонями и горящим лбом.

Гарри… Неужели я всю жизнь буду помнить вкус твоих губ? Ждать, что однажды ты снова поцелуешь меня?

Как же мне не хватает твоих рук — просто рук вокруг меня… Как же мне страшно жить, Гарри… Я ловлю себя на мысли, что жду, когда ты вернешься ко мне. А потом понимаю, ясно-ясно, что это теперь до конца моих дней. Пустое ожидание. Тоска. Возможно, мне просто надо пойти и спрыгнуть с Астрономической башни…

Страшная мысль о самоубийстве вдруг стала единственным решением, и Драко даже ощутил легкую радость от того, что сейчас все закончится. Малькольм, наверное, будет плакать. Сириус расстроится, и еще Ксавье.