Драко Малфой и Тайная комната

— Не понимаю, почему ты упрямишься, — с мягкой укоризной сказал Лорд Вольдеморт. — Ты же понимаешь, что мы все равно заставим тебя назвать имя своего любовника. Скажи нам. Это все, что от тебя требуется.

Драко улыбнулся разбитыми губами. Это было не все, что от него требовалось — он знал это наверняка.

Более того, он был уверен, что его мучителям известен ответ на этот вопрос. Нет. Они хотели от него знака. Отречения. Предательства. Чтобы он поступил как апостол Петр.

"Что я несу?!"

— Драко, — услышал он над ухом голос отца, — я же знаю верное средство выбить из тебя ответ. Не заставляй меня применять его.

"О чем это он?"

— Самое верное средство против человека — его страхи, — заговорил Господин. — Чего ты боишься больше всего, Драко?

Драко вздрогнул. Он хотел посмотреть на отца, но не смел.

— Я знаю, о чем ты думаешь, юный Малфой, — Лорд махнул рукой, и в дальнем углу комнаты зашевелились тролли — те, что несколько минут назад выкручивали руки Драко из суставов и тянули из него жилы. Драко не видел, что они там делали, но догадывался… а потом до него донеслись слишком знакомые звуки — писк, скрежет, шорох. Ледяные капельки пота высыпали на лбу Драко. — Да, это они. Но я имел в виду еще и другое. У людей есть слабости, — он неприятно улыбнулся. — Одни боятся за свою жизнь. Другие — за жизнь своих детей. Третьи боятся потерять деньги, а четвертые — честь. А ты, Драко, более всего боишься потерять свою красоту. Скажешь, я не прав? — он провел холодным пальцем по лицу Драко. — Твое лицо совершенно, мой юный друг. Ему идут даже синяки, порезы и ссадины. Но что будет, если твое лицо изгрызут острые зубы, исцарапают ядовитые когти? Ты выйдешь отсюда уродом, Драко. Безжалостные люди будут смеяться над тобой, равнодушные — избегать тебя, а благородные — жалеть. К какой категории относится твой любовник?

"К последней, — подумал Драко. — О Господи, к последней! Лучше б ему быть равнодушным… Господи, Гарри, ты же обещал мне!.."

Его грубо схватили сзади, завернули руки за спину и бросили на длинный деревянный стол. Ремни защелкнулись на запястьях, лодыжках, шее. Скрип, возня — и вот над самой своей головой Драко увидел лебедку. С конца ее свисала огромная клетка — достаточно большая, чтобы вместить человека, и достаточно частая, чтобы из нее не могло выбраться мелкое животное. Клетка была двойной: первый ярус — без дна, и острые прутья решетки выглядели в точности как ощерившаяся пасть; сквозь решетчатое дно второго яруса Драко мог видеть обитателей клетки. Они сновали взад-вперед по прутьям, иногда бросаясь на стены, нетерпеливо просовывали острые усатые морды сквозь решетку и жадно втягивали запах крови.

— Мой друг Червехвост пригласил своих мерзких грязных приятелей на пир, — произнес Темный Лорд. — Возможно, сам он тоже там. — Он улыбнулся и заговорил неторопливо и размеренно, глядя куда-то вверх, словно читая невидимый текст. — Боли самой по себе иногда недостаточно. Бывают случаи, когда индивид сопротивляется боли до смертного мига. Но для каждого человека есть что-то непереносимое, немыслимое.

Смелость и трусость здесь ни причем. Если падаешь с высоты, схватиться за веревку — не трусость. Если вынырнул из глубины, вдохнуть воздух — не трусость. Это просто инстинкт, и его нельзя ослушаться. — Он перевел взгляд на Драко. То же самое — с крысами. Для вас они непереносимы. Это та форма давления, которой вы не можете противостоять, даже если бы захотели. Вы сделаете то, что от вас требуют. Конец цитаты. — Он снова улыбнулся, и снова в его улыбке не было ничего похожего на веселье. — Джордж Оруэлл, "1984". Книга плохая — вредная, как сказал бы тот, кто вдохновил автора на ее создание. Но есть там моменты, которые могут научить многому того, кто рад учиться.

Медленно, очень медленно клетка опускалась все ниже и ниже. Тот-Кого-Нельзя-Называть следил за ее движением бесстрастными красными глазами. Драко плакал. Это было стыдно, но он не мог не плакать — это было все, что он мог сделать, чтобы не заорать в голос.

— Глупое маггловское предположение, — задумчиво произнес его мучитель. — Для меня никогда не было непереносимого. Возможно, оттого, что я перенес в жизни все, что может перенести человек. Я стал свободен от страхов и слабостей задолго до того, как стал Вольдемортом. А смерть окончательно лишила меня этих ненужных человеческих признаков. Вризраки, завидев меня, умирают от страха. Сейчас, юный Малфой, клетка опустится, и ты окажешься внутри. Потом пол из-под крыс будет выдернут, и они посыпятся прямо на тебя. Кровь привлекает их. Они будут жрать тебя, покуда я им позволю. В принципе, крысы могут загрызть человека насмерть. Но этого не произойдет. Если тебе повезет, ты сойдешь с ума от боли, ужаса и отвращения. Мне очень жаль, Драко, — голос его зазвучал мягко. — Я всегда любил красивых людей и красивые вещи. Увы, тебя придется изуродовать.

— Отец… — Драко попытался повернуть голову, чтобы посмотреть на Люциуса, но не смог. — Папа… пожалуйста…