Дракоквиддич и как пережить его [СИ]

Дорогой профессор Дамблдор!

По вашей просьбе я поговорил с начальником заповедника, и он дал согласие на предоставление Хогвартсу в аренду наших драконов и обслуживающего персонала для их транспортировки, содержания и помощи в дрессуре. Кстати говоря, представителям Дурмстранга, также обратившимся к нам, было отказано — мой босс не любит Гриндевальда.

Для того чтобы дать старт оформлению сделки, уточните, пожалуйста, ваш запрос (в особенности число драконов и их параметры), заполните прилагающиеся формы и перешлите их мне в ближайшее время.

Искренне ваш,

Чарльз Уизли

P.S. Был рад услышать, что в вашей затее участвует мистер Скамандер — с нетерпением жду возможности встретиться с ним!

— Минерва, вы же писали письмо мистеру Уизли, — Альбус пытливо прищурился и помахал пергаментом перед своим замом. — Почему же ответ он написал мне?

— Альбус, вы действительно считаете, что я поставила бы своё имя под подобной просьбой? — с убийственной вежливостью и непоколебимостью уточнила Минерва. — Что до вашего почерка — как, вы думаете, я все годы заполняла документацию, которой по идее должны были заниматься вы?

— Я должен был что-то заполнять? — изумился Альбус. МакГонагалл поджала губы, и он быстро добавил: — Спасибо, Минерва. Я не знаю, что бы я делал без вас.

Она с достоинством наклонила голову, принимая благодарность, и взяла лежавший на столе конверт, в котором пришло письмо от Чарли. Достав из него несколько бланков, Минерва пробежала по ним взглядом и серьёзно сказала:

— Вам пора поговорить с Гриндевальдом, Альбус. Обсудить детали предстоящего матча.

Дамблдор встрепенулся.

— То есть вы…

— Смирилась, — Минерва вручила ему бланки и поднялась из кресла, расправила плечи. — Кроме того, я не могу допустить, чтобы Хогвартс проиграл и этот бой.

— В прошлом году на Турнире у Седрика просто не было шансов, — резонно заметил Альбус.

— У нашей школы бы они были, не потакай вы чемпиону из Дурмстранга, — возразила Минерва, но без прежнего запала, с которым она долгие месяцы кидалась на него из-за одобрения участия Геллерта в Турнире. Теперь она добавила ровно: — Впрочем, что сделано, то сделано. Нам необходимо сосредоточиться на настоящем, а лично вам — поговорить с Гриндевальдом.

— Я так и поступлю, Минерва, — кивнул Альбус. — Благодарю за вашу помощь и советы.

Когда Минерва ушла, Альбус откинулся на спинку кресла и какое-то время просто сидел, предаваясь размышлениям. МакГонагалл была права — пришла пора обговорить с Геллертом детали, ведь всё ещё непонятно, как именно будет проходить игра, и где, и по каким правилам…

«А ведь наверняка Попечительский совет и Министерство запретят участвовать несовершеннолетним, — размышлял Альбус, уставившись в красивый сводчатый потолок своего кабинета. — Тогда придётся, что ли, набирать команду из семикурсников? Среди них есть хорошие игроки, однако собрать целую команду, хм…»

Здесь определённо было над чем подумать. А пока Альбус, собравшись с духом, подошёл к камину и, взяв из горшочка летучий порох, бросил его в огонь и сунул в изумрудное пламя голову.

— Дурмстранг, кабинет директора.

Пришлось подождать, но наконец его подключили. Первым, что Альбус увидел, были начищенные до блеска сапоги на закинутых одна на одну ногах.

— Альбус.

— Геллерт, — Дамблдор поднял взгляд и улыбнулся другу. Тот сидел в кресле перед камином и неспешно катал в стакане что-то коричневое; кубики льда мягко постукивали по стенкам, неожиданно маняще после долгого дня. Судя по смешку Гриндевальда, взгляд Альбуса выдал мысли. — Впусти меня.

— Я не думаю, что это уместно, — чопорно возвестил Гриндевальд. С аккуратно зачёсанными назад волосами и величественным выражением на гладко выбритом лице он казался более чем на своём месте в довольно мрачной комнате с каменными стенами и массивной мебелью из тёмного дерева. — О визите не было договорено заранее, а в Дурмстранге не принято впускать посторонних, заявившихся без приглашения.

Альбус нетерпеливо дёрнул головой. Ну вот почему он всегда выбирает такой момент для своих выступлений?.. Альбус решил попробовать надавить на жалость.

— Геллерт, я старый больной человек, а ты вынуждаешь меня утруждать колени…

Впрочем, он сглупил: общаясь с Минервой и прочими коллегами, Альбус подзабыл, что у Геллерта давить не на что.