Дракоморте (СИ)

Илидор не рассказывал, как невыразимо Эблон бесил дракона и собственных сородичей этим стремлением лезть решительно во всё, его не касавшееся. Как Пылюга замедлял продвижение отряда, требуя «выжигать крохи мрака» не только на пути, но и на всех возможных его отвилках.

Не рассказывал Илидор, как долго Эблон не доверял ему, как демонстрировал своё недоверие каждым жестом и взглядом. Эблон остерегался выражать своё отношение напрямую — ведь король Югрунн Слышатель заключил уговор с драконом, и не доверять Илидору означает сомневаться в мудрости короля, а за сомнение в мудрости короля другие гномы без затей снесут тебе голову, чтоб неповадно было думать ею всякую чушь. Илидор не рассказывал, как прорастали в Эблоне проблески уважения и доверия к дракону. И как он случайно спас Пылюгу из города падающего пепла, хотя предпочёл бы, чтоб на месте этого брюзги Эблона оказался любой другой гном. Как они вынуждены были сражаться плечом к плечу и учиться сотрудничеству, выручать и поддерживать друг друга, потому что без поддержки и сотрудничества их маленький отряд из одного дракона, трёх гномов и машины-ходовайки в подземьях ожидала наивернейшая смерть. И как спустя много-много дней Пылюга отказался от возможности вернуться в Гимбл, потому что Илидору нужна была помощь. Пылюга наотрез отказался оставить Илидора, даже когда сам Илидор его гнал едва ли не в шею, и Пылюга, твердя свои мантры о горящем в его груди осколке света, прошёл вместе с Илидором до самого заброшенного города Масдулага, рядом с которым когда-то был утерян бегун.

Жрецы слушали дракона в печальной тишине, нарушаемой лишь шуршанием одежд, вздохами и редким хныканьем младенцев. Жрецы смотрели на рассказчика широко раскрытыми глазами и видели перед собой не золотого дракона Илидора, сидящего перед храмовым костром, — они видели доблестного прихожанина Храма, отважного гнома Эблона Пылюгу, который нёс сияние своего внутреннего света в наитемнейшие части подземных нор Такарона.

Разинув рты, слушали историю про Эблона совсем маленькие ребятишки и жречата, едва получившие свои первые голубые мантии. Обхватив себя ладонями за плечи, словно спасаясь от подземного холода, слушали историю про Эблона жрицы: прекрасная Фодель, боевитая Рохильда, старшая жрица Ноога, дочь Сазара, и юные жрички, едва удерживающиеся от всхлипов, и многие-многие другие.

Бешено блестя глазами, слушали историю Эблона Пылюги жрецы, и на лицах их было выражение мрачного удовлетворения, и каждый из них в этот вечер чувствовал себя готовым самолично броситься туда, в глубину подземных нор, чтобы разделить с Эблоном Пылюгой его ношу, чтобы ярче озарить опасные и жуткие подземные тропы сиянием отца-солнца.

Илидор не рассказал жрецам, что произошло с Эблоном в конце пути. Ограничился обтекаемым: дескать, Пылюга умудрился найти в глубоких подземьях место, куда вечно падают лучи отца-солнца, и Эблон выбрал остаться в этом месте навсегда, чтобы уничтожать подземных тварей до конца своих дней, сколько бы ни оставалось их в запасе.

А что именно при этом Эблон сделал с собой — дракон говорить не стал. Жрецы не поймут или не поверят, или решат, что их прихожанин Пылюга повредился умом, а Илидору не хотелось, чтобы жрецы так думали. Даже если он сам считал, что Эблон рехнулся, причём задолго до того, как спустился в подземья.

— Спасибо за эту историю, Илидор, — тепло проговорил Юльдра, когда дракон умолк и эхо отзвучавших слов рассеялось в дыму кострищ. — Память о славнодеяниях нашего прихожанина Эблона Пылюги навсегда останется в повествованиях о гимблском Храме Солнца.

Дракон деревянно кивнул.

— А теперь, — продолжал Юльдра, — я хочу спросить тебя: желаешь ли ты принять называние другом Храма и воспособствовать большому и нужному делу, которое привело всех нас в старолесье?

Илидор посмотрел на Фодель. Фодель тоже смотрела на Илидора и сияла, а светлобородый жрец, сидевший подле неё, глядел на Фодель с досадой, и дракон зубасто улыбнулся.

— Как я и говорил, ты получишь много большейше, чем потерял, Илидор, — очень серьёзно и с глубочайшим достоинством проговорил Юльдра. — Мы будем рады назвать тебя своим другом, храмовником. Ты нужен нам, Илидор.

Дракон не мог припомнить, когда кто-либо ещё говорил ему «Ты мне нужен», не имея в виду «как вещь, которой я сейчас отдам приказ». Что-то в его груди как будто расправилось, расслабилось и потеплело, а горло немного сжало от неожиданного наплыва чувств.