Дракон

— Им не до тебя, поверь. Не стоит требовать от людей слишком многого.

— Я ничего от них не требовал. — Слова выговорились с трудом. В горле пересохло, я с трудом подавил желание закашляться.

— О, да! — ещё шире улыбнулся Кианг. — Ты не требовал. Ты всего лишь заразил их своим фанатизмом. Сумел убедить в том, что цель у вас одна. А это не так. Ты никогда не умел ценить людскую преданность, Лей. Ты можешь лишь забирать — исполненный уверенности, что имеешь на это право. И никому, ничего не даёшь взамен. А люди — это всего лишь люди. Слабые, сомневающиеся. Со своими страстями и страстишками, до которых тебе никогда не было дела. Стоит ли удивляться, что твои ближайшие соратники так легко от тебя отвернулись? Тебе нечего им предложить. У тебя никогда не находилось для них ни времени, ни просто тёплых слов — чтобы поддержать тогда, когда это было нужно.

— Слов, значит, — прохрипел я.

Почувствовал, что закипаю. Что горечь, осевшая внутри, собирается в плотный ком, и ком этот вот-вот вспыхнет яростью. Злость — это было то, что всегда меня выручало. То, что не позволяло пойти ко дну, я всю жизнь хватался за неё, как за спасательный круг.

— О, да! — проговорил я. — Слова. Уж тебе ли не знать, как много они значат. Ты всегда был мастером слов, умел их произносить. Взвешивать, отмерять ровно те, которые нужны. Не делай, как я делаю, делай, как я говорю — сказал священник, выходя из борделя… Так? Вот в этом ты весь, Кузнецов. А меня всегда ругал за то, что предпочитаю словам действие.

Мы с Киангом медленно смещались по кругу, держа перед собой мечи — в любую секунду готовые ринуться в бой. Я приблизился к застывшим Дэйю и Юну на расстояние вытянутой руки. Левой руки — в правой я держал меч.

Действие? Что ж, пусть будет действие. Действовать я и впрямь всегда умел лучше, чем говорить.

Левая рука скользнула за спину. Я выхватил из ножен палку и с размаху огрел по спине Юна — он стоял ближе. Дэйю досталось вскользь.

Гаркнул:

— Очнитесь!

И бросился в сторону, уходя от удара Кианга. Наши мечи зазвенели, скрестившись. Техники не применяли ни Кианг, ни я. Для этого пришлось бы отвлечься — пусть на долю секунды, но каждый из нас знал, что другому и мгновенного замешательства будет достаточно. Глаз от Кианга я не отводил, напряжённо следил за каждым его движением. Что происходит у меня за спиной, не видел. И от раздавшегося вдруг за спиной голоса Юна едва не вздрогнул.

— Постарайся выжить в поединке, Лей, — попросил Юн. — Не представляешь, как велико моё желание дать тебе сдачи. Я мечтаю об этом уже год.

Тёплый лазоревый луч потянулся ко мне из тьмы и лёг на левое плечо.

— Присоединяюсь к вашим пожеланиям, господин Юн, — сказала Дэйю. — Мне он тоже кое-что задолжал.

На правое плечо лёг красный луч.

Я, не оглядываясь, бросил назад палку. Сказал:

— Ловите. Только не подеритесь.

— Господин Юн получил безупречное воспитание, — грустно усмехнулся Кианг. — Он, несомненно, уступит даме. — Шагнул назад и опустил меч. С укоризной вздохнул: — Не думал, что ты так наивен, Юн.

— Был наивным, — отозвался тот, — когда-то. Всего лишь год назад я наверняка бы вам поверил. Но, видите ли… За этот год произошло много такого, что научило меня принимать решения самостоятельно. И не последнюю роль в моём становлении сыграл вот этот любитель помахать палкой. Опусти меч, Лей. Мне кажется, что господину Киангу пока не до боя.

— Верно, — кивнул тот. — Когда сердце обливается кровью, бой — последнее, о чём можешь думать. Дэйю, девочка моя…

— Заткнись, — процедила Дэйю. — Ты только что соврал дважды. Я больше не твоя девочка. Ты ведь сам сказал, что тебе не нужны слабаки, помнишь? Это первое. А второе: нет у тебя никакого сердца. И никогда не было.

Выражение лица Кианга сменилось мгновенно. Глаза, секунду назад преисполненные печали, за единый миг будто подёрнулись льдом. Мне доводилось наблюдать подобное на допросах. Поняв, что выбранная тактика не работает, Кузнецов менял её мгновенно.

— Что ж, вы оба избрали свой путь, — холодно заключил он. — Не смею настаивать — понимаю, что против слепого фанатизма бессилен… Дело за тобой, Лей. Ты ведь хочешь сохранить жизнь своей девушке?

Кианг скрестил на груди руки и уставился мне в глаза знакомым взглядом.

Когда-то у меня от этого мурашки бежали по коже. Казалось, что в жизни нет ничего страшнее, чем каким-то проступком заслужить подобный взгляд. Когда-то я ради того, чтобы угодить Кузнецову, готов был землю грызть…

Я убрал меч. Спросил:

— Вопрос, полагаю, риторический?

Кианг пожал плечами:

— Отчего же? У тебя другое тело, но ты остался прежним. А тот человек, которого я знал когда-то, во имя цели готов был пожертвовать чем угодно. И кем угодно… Отсюда мой вопрос. Твоя девушка, как ты верно догадался, у меня. И я готов сохранить ей жизнь, если ты немедленно уберёшься отсюда. Ты и так доставил мне немало неприятных минут.

Он выразительно посмотрел на вынесенные ворота, за которыми лежали на ступенях трупы его солдат. На расколотые каменные плиты двора. На дым, всё ещё поднимающийся к небу от упавших вертолётов.