Дракон

— А чего ты ожидал? — презрение наполнило её голос. — Сколько раз, по-твоему, ты можешь уходить от неё, прежде чем она порвёт с тобой? Она — Мост, брат. Она могла бы заполучить любого, кого захочет, — наблюдая, как он хмурится, она снова рассмеялась, и в её глазах стояло неподдельное удовольствие. — Боги. Я действительно надеюсь, что он хорош. Я надеюсь, что он будет трахать её, пока она не отключится, Реви'. Надеюсь, она не сможет произнести связных слов в течение часа после того, как…

Борясь с этой сильной болью, которая хотела снова воспламенить его свет, Ревик покачал головой, делая свой голос холодным.

— Мне кажется интересным, что ты вдруг стала такой защитницей прав моей жены, — сказал он, снова уставившись в окно. — Я, кажется, припоминаю, что в прошлом у тебя был вовсе не такой «сестринский» взгляд на наш брак.

Однако она рассмеялась над ним, и в её голосе звучало изумление.

— Боги. Это сводит тебя с ума. Это действительно так.

— Ты здесь по какой-то реальной причине, Элан? — спросил он.

— Ты чувствовал их вместе, не так ли? — спросила она, всё ещё изучая его свет. — Она наслаждается им, не так ли? Судя по выражению твоего лица прямо сейчас, он ей очень нравится…

— У меня нет времени на это дерьмо, — больше не заботясь о том, как это выглядит, он протиснулся мимо неё, направляясь к единственной двери в комнате с высокими потолками.

Она последовала за ним, всё ещё наблюдая за его светом.

— Боги, — она рассмеялась. — Ты что, каждую ночь смотришь, как они трахаются? Это почти горячо, брат. Извращённо. Но горячо.

Ревик закрыл свет, ускорив шаги.

Он на ходу боролся с воспоминаниями. Он мог чувствовать это сейчас, в конструкции. Они хотели, чтобы он увидел это, запомнил. Они притягивали его свет, уговаривая его вернуться туда, соблазняя его смотреть, продолжать смотреть… чувствовать это. Они хотели, чтобы он видел это, испытывал это снова и снова. Они хотели, чтобы он сделал очевидные выводы.

Менлим. Салинс. Рейвен. Хер знает кто ещё.

Он чувствовал, как Рейвен притягивает его даже сейчас, пытаясь понять, что он знал, что видел и чувствовал, когда смотрел на Элли с тем другим мужчиной.

Он чувствовал, как конструкция морочит ему голову, пытаясь заставить его потерять контроль, отреагировать так, чтобы он не мог думать, не мог сдержать свой свет.

Он знал, что это будет больно.

Конечно, он знал.

Он знал, что будет ревновать. Он знал, готовился к этому.

Но ничто не могло подготовить его к тому, чтобы почувствовать замешательство жены по поводу того, с кем она была, её испуганное осознание того, что она хотела кого-то другого. её чувства вины.

Её бл*дское чувство вины перед ним.

Её свет был открыт… так чертовски сильно открыт. Она была действительно возбуждена.

Он почувствовал там уязвимость. Кем бы он ни был, он достучался до неё. Он достучался до неё таким способом, который Ревик не мог осознать, который угрожал ему больше, чем он мог позволить себе думать.

Боль пронзила его при этом воспоминании, искажая зрение.

Gaos. Она занималась любовью с этим сукиным сыном. Она не просто трахалась с ним. Она занималась с ним любовью… позволила ему заняться с ней любовью.

Она не могла притворяться, не так ли?

Он почувствовал там желание, интенсивность, стоящую за сексом — её желание. Она была наполовину вне себя от этого, сражаясь с этим и с ним. Там была агрессия, гнев, страх. Были и другие, более мягкие эмоции, вещи, которые заставляли её чувствовать себя хуже. Она хотела его так сильно, что это пугало её, что она чувствовала себя дерьмово из-за этого.

Как она могла притворяться?

Он пытался увидеть больше. Он пытался понять, кто он такой, что они делают. Какая-то часть его должна была это увидеть. Что бы он ни увидел, он решил, что это никогда не может быть так плохо, как то, что придумал его разум. Что-то подобное, вероятно, должно было заставить его почувствовать себя виноватым, грязным, агрессивным, но вместо этого он чувствовал только разочарование от того, что ему помешали. Он чувствовал себя предателем из-за того, что она отсекла его, не включила в происходящее. Это задело его чёртовы чувства.

Она защитила его. Не Ревика — его. Другого парня.

Она, бл*дь, защитила этого ублюдка от самого Ревика.

Он прямо спросил её, кто этот парень. Она ему не сказала. Она вытеснила его из своего света, и это чувство вины исходило от неё, как дурной запах.

Его разум боролся с отголосками, которые он получил, пытаясь проникнуть сквозь её щит.

Он старался не думать о том, кто это был, но его разум был одержим этим.

Балидор? Gaos. Это был не Балидор, не так ли?

Он почти уловил привкус Адипана, что-то знакомое, знакомое ему, но и это он тоже не мог определить. Она сказала, что её телохранитель исключается, что это по какой-то причине не сработает, так что это должен быть кто-то другой.

Он просил её держаться подальше от Балидора. Она, бл*дь, пообещала ему, что будет держаться подальше от Балидора, что больше не будет спать с лидером Адипана.

Неужели она нарушила и эту клятву?

Он терял её. Он, бл*дь, терял свою жену. Он чувствовал это.