Дракон 3. Книга 3. Иногда они возвращаются

— И изображение приятно улыбающегося китайского дедушки… подозреваю, что это Дэн Сяо-пин[8], — закончил Чижиков.

— А ты раньше китайские деньги видел, старик? — спросил Сумкин.

— Ну… Я же тут бывал. Правда, давно и недолго. Деньги в руках держать приходилось, но под лупой я их не разглядывал.  Хотя… если честно, мне еще в банке показалось, будто купюры в чем-то изменились, но я не придал значения. Сотни, помню, как были, так и есть розовые, а детали…

— Дюша, — звенящим от волнения голосом обратился к Громову Сумкин, — вы тоже тут видите товарища Дэн Сяо-пина? Или нам с Костей тотально изменяет зрение?

— Ну… да, — подтвердил Громов. — Такой типический старина Дэн. И что с того?

— Дэн Сяо-пин… Сумкин глубоко вздохнул и рухнул на стул.

— Дэн Сяо-пин, — безнадежно повторил Федор и вытащил из кармана сигареты. — Дюша, друг мой, у тебя курить можно?

— Само собой! — Громов откровенно не понимал, что происходит. — Кури, без вопросов. — он поставил перед Сумкиным пепельницу и спросил: — А в чем дело-то? В чем подвох?

— Да в том, что на китайских банкнотах отродясь не было Дэн Сяо-пина! — Сумкин нервно прикурил. — Сначала на купюрах изображали разнообразных представителей национальных меньшинств в красивых национальных одеждах, а после реформы на каждой бумажной денежке воцарился Председатель Мао. Таким образом, китайский народ остался с Мао Цзэдуном один на один, лицом к лицу. И где, где теперь Великий Кормчий, я вас спрашиваю?!

— Точно! — хлопнул себя по лбу Чижиков. — Там был Мао Цзэ-дун! Теперь я вспомнил!

— Не понял… — Дюша в замешательстве вцепился в бороду. — Какой Мао Цзэ-дун? Почему не знаю?

— Нормально, да? — Сумкин нервно дернул башкой, на которой, казалось, все имеющиеся в наличии волосы встали дыбом, в сторону Громова. — Старик, ну ты-то помнишь, кто такой Мао Цзэ-дун?

— Спрашиваешь! — кивнул Чижиков. — Да у меня дома по шкафам столько его бюстиков стоит… Погоди-ка… — Котя замер, пораженный внезапной догадкой, и ухватил Громова за обширное плечо. — Дюша, помнишь, вечером, когда ты последний раз ко мне приезжал, Шпунтик взбесился и так треснулся о шкаф, что с него свалился и разбился… Дюша, что со шкафа свалилось?

— Да не запомнил я, — пожал плечами Громов. — Вроде фигня какая-то гипсовая.

— Правильно мыслишь, старик, — ткнул сигаретой в сторону Коти Сумкин. — хотя я и не ожидал от тебя такой умственной прыти.

— О чем вы толкуете? — начал сердиться Дюша. — К чему ведете? объясните наконец.

— Позднее, — остановил его великий китаевед. — Сначала скажи, был ли на твоей памяти на китайских деньгах — не важно, какого достоинства, — такой персонаж, как Мао Цзэ-дун?

— Я уже сказал, что понятия не имею про вашего Мао Цзэдуна! Может, я и не знаток истории, но на деньгах всю дорогу был старина Дэн, а никаких этих… нацменьшинств я вообще никогда не видел! Что происходит-то?