Дракон

Впервые в истории их знакомства лицо Митина выражало подобие интереса, но Соне было мало дела до Митина:

– Я сказала: встань и вернись на место! Сию секунду!  –  Митин поднялся и нехотя сел за парту.  –  Отлично. Можем продолжить.  –  Она взяла со стола классный журнал.  –  К доске пойдет… Кристина Лосева.

В ответ раздался вздох притворно испуганный: Соня знала, что они не боятся ни ее, ни двоек. Высокая блондинка с длинными волосами встала и неспешно поплелась по проходу. Взгляды всего класса устремились туда, где кончался край ее юбки и начинались белые кружевные трусы. У доски Кристина остановилась и, откинув назад свои роскошные волосы, замерла в позе подиумной модели. Соня посмотрела на нее с раздражением и спросила:

– Почему роман был назван «Преступление и наказание»?

Кристина не проронила ни звука, зато Митин подпрыгнул на месте и во все горло закричал:

– Можно я?

– Спасибо, Митин, я тебя уже слышала. Кристина, ты читала роман?

– Я болела ангиной,  –  со спокойным достоинством промолвила та с высоты своих ста восьмидесяти сантиметров. «Надо бы поставить двойку, –думалось Соне, – но лень искать графу… черт с тобой…»

– Хорошо. Иди на место. Петров!

– Что?  –  Петров был занят sms-кой своей подружки и очень недоволен, что его отвлекли.

– А ну-ка, встать! – Петров неторопливо поднялся на ноги, продолжая возиться со своим телефоном. – Ты читал Достоевского?

– Что я, идиот? – Петров не удосужился поднять голову, поэтому и не просек, что училку на этот раз колбасит всерьез. Соня подскочила к нему и выхватила телефон.

– Два!  –  Круто повернувшись на каблуках, она направилась к своему столу, по пути пытаясь выключить телефон, который долго не желал поддаваться, издавая громкий писк.

– За что? Вы не посмеете!  –  Петров был самый ярый в классе защитник прав человека и гражданина, к тому же он по простоте душевной не понял, в чем он был не прав.

– Посмею,  –  сказала Соня с улыбкой, телефон (ура!) поддался и сдох. Поставив двойку Петрову, Соня вызвала к доске Машу Клячкину. Темноволосая девочка невысокого роста нехотя подошла к учительскому столу и стояла, молча ковыряя дыру в своих и без того разодранных джинсах.

– Маша, ты прочла роман?

– Да,  –  сказала та, глядя в пол.

– Какие у тебя остались впечатления?

– Нормально.

– Что «нормально»?

– Все.

«Боже мой!  –  подумала Соня.  –  Что мне с ними делать? Зачем все эти вопросы? Кому все это нужно?» Она тоскливо посмотрела на Машу и попросила:

– Перечисли основных персонажей.

– Ну, Раскольников.

– Еще.

– Старуха-процентщица.

– Еще.

– Свидригайлов.

– Ну можно я!  –  Митин изнемогал. Когда учительница кивнула, он тихо и застенчиво произнес:

– Соня-проститутка.

Класс захихикал: Митин был весьма доволен собой.

– Очень остроумно.  –  Соня решила, что пора разозлиться, но, к счастью для обеих сторон, запел звонок, предотвративший всякую расправу над Митиным. Звонок – особенная гордость директора – был музыкальный. Более фальшивого Моцарта Соне в жизни слышать не доводилось, даже телефоны, пискляво верещавшие арию Фигаро, уступали этому чуду современной техники. Соня знала Фигаро почти наизусть: они с Олегом часто ходили в театр; он –слушать оперы, она – смотреть на него.  –  Ну что ж, продолжим на следующем уроке, и убедительно прошу вас…

Соня не закончила фразы, поскольку слушателей у нее не было: весь класс помчался курить. Соня знала, что они курят. Директор тоже знал. Директору  –  пятьдесят, Соне  –  двадцать два. Он на них кричит, а ей по фигу. Ей вообще все по фигу… Она достала телефон и, не глядя на кнопки, набрала номер. В ответ послышались гудки. Она ждала до последнего, но ей никто не ответил. Она вздохнула и осмотрелась кругом. Белявский не пошел со всеми на перекур. Он сидел в классе и играл в змейку на своем телефоне. Соня подошла к нему и наклонилась к экрану.

– Ты что, не куришь?  –  Вопрос учительницы прозвучал как упрек.

– Неа.  –  Белявский лениво шарил по кнопкам.

– Интересно знать почему?  –  спросила Соня еще враждебнее.

– Ломает.  –  Белявский нажал на «сброс».  –  Че свое здоровье поганить? Пусть другие помирают, мне по херу. Ой, простите,  –  прибавил он без всякого выражения, не отрывая глаз от экрана. Соня пожала плечами и отвернулась.

II

«privet ty gde? otvet’ mne tseluyu S»

III

На русском дела пошли совсем из рук вон. Петров стоял у доски и безуспешно пытался отыскать подчинительный союз в сложносочиненном предложении. Слово «росистой» он подчеркнул пунктиром, а «неторопливо» – волнистой линией. Подлежащее и сказуемое были отделены запятой и разделены квадратными скобками. Разборы Петрову явно не удавались.

Соня мрачно посмотрела на доску и неожиданно для себя спросила:

– Петров, ты кем хочешь быть?

– Еще не знаю, – пожал плечами подросток, – Но явно не учителем: я себя достаточно уважаю, чтоб позволять кому не лень иметь себя за гроши.

Соня вздрогнула:

– Спасибо за откровенность.

– Расслабьтесь, я не вас имею в виду.