Дракон для жениха (СИ)

Где-то зазвенело разбитое стекло, и от полного боли крика по спине продрало холодом.

— Панна Улле! Ваше высочество! — забывшись, крикнул пан Иохан, озираясь. Никто ему не ответил. Впрочем, за стонами и криками едва ли кто-нибудь его вообще услышал.

Гондолу снова жестоко тряхнуло. Барон, пребольно ударившись бедром о край столешницы, повалился на пол, и только в последний момент успел схватиться за ножку стола — одной рукой. Второй пришлось придержать перепуганную дамочку, которая иначе улетела бы к пролому. От напряжения пан Иохан заскрипел зубами. Он понимал, что надолго его не хватит — тяжесть была изрядная, он и сам весил немало, и дамочка худышкой не выглядела.

— Великий Дракон! Великий Дракон! — без перерыва повторяла дамочка. Ее шляпа съехала набок, округлившиеся глаза наполнились ужасом.

— При чем тут Великий Дракон! — разозлился пан Иохан и попытался подтянуть ее повыше, чтобы она смогла ухватиться за ножку стола и отпустить его. — Держитесь вот тут…

— Нет! — взвизгнула она и в панике прижалась к барону всем телом. — Не бросайте меня! я боюсь! Пожалуйста!

— Ох, да не дергайтесь вы! — то ли застонал, то ли зарычал пан Иохан. Но беспокойная дамочка не вняла и продолжила трепыхаться в его объятиях, как вытащенная из воды рыба. Вспотевшие, сведенные от напряжения пальцы так и соскальзывали с полированного дерева. Еще секунда, другая, и пан Иохан, в обнимку с дамочкой, поехал на спине — вниз, вниз, по наклонному полу, как с горки на санях. Перед глазами замелькали люди, предметы… в числе прочего пронеслась и картинка, которую барон принял за плод разволновавшегося воображения: примерно в трех футах над полом висела панна Улле, она держала подмышки обмякшую королевну Маришу. Что она висела в воздухе — это точно, пан Иохан отчетливо видел ее туфельки и даже затянутые в шелк щиколотки, торчащие из-под оборок юбки; одна из туфелек ожесточенно колотила по волосатому запястью чьей-то руки, которая норовила уцепиться за щиколотку Улле. Что за бред, удивился пан Иохан. Впрочем, бред бредом, а долг призывал его прийти на помощь даме — однако, он не успел сообразить, что именно можно предпринять в его положении. Что-то, скользнув мимо, ударило его по затылку, и он лишился сознания.

* * *

Голова болела, болела страшно; еще не до конца придя в себя, пан Иохан застонал. На лоб сразу легли чьи-то прохладные ладони, стало полегче. Это мама! подумал он в полусне. Она так делала, когда он в детстве болел, и прикосновения ее рук снимали боль и жар.

— Мама… — счастливо вздохнул пан Иохан и накрыл прохладные ладони своей рукой.

Глава 9

И сразу же наваждение прошло.

— К счастью или нет, я не ваша мама, — проговорил насмешливый голос, и пан Иохан немедленно выпал из полусна в реальность и открыл глаза. Он лежал вовсе не в постели, а на чем-то жестком и неудобном — под спиной явственно ощущались многочисленные бугры и неровности, — а рядом, подобрав ноги, сидела посланница Улле с перепачканным грязью лицом, без шляпки, с упавшими на плечи волосами. Вид у нее был потрепанный и усталый. Ее ладони лежали на лбу у барона, как будто так и надо было. Пан Иохан тут же сбросил их, словно обжегся, и попытался приподняться.

— Вы опять за свое, панна Улле?

— Нет, ну что вы за неблагодарный человек! — возмутилась посланница. — Стараешься, как лучше… Между прочим, если бы не я, вы бы тут не лежали… то есть, может быть, и лежали бы, но уж точно не разговаривали бы! Могли бы и спасибо сказать.

— Спасибо. Вот только вспомню, за что… — ему наконец удалось приподняться на локтях, и он огляделся. Вокруг были деревья — много деревьев. Так много, что кроны их смыкались над головой, образуя зеленый шатер без единого просвета. А лежал пан Иохан прямо на земле, из которой выпирали мелкие камушки, корни и прочий лесной мусор. — О-хо-хо… Где мы?

— Не знаю, — слегка раздраженно ответила посланница Улле.

— То есть… как?

— Вот так! я же не знаю здешних окрестностей.

— А что вообще… случилось?

Улле уставилась на него удивленно:

— Вы разве не помните?

— Минутку… — пан Иохан потер лоб (и обнаружил, что рукав его светлого выходного сюртука висит клоками, и к тому же перепачкан землей и травой). — Я только соберусь с мыслями…

Собраться с мыслями оказалось непросто. Боль посланница Улле сняла, но головой пан Иохан, судя по всему, ударился неслабо. Мысли застилала мгла, сквозь которую не сразу удалось пробиться. Пан Иохан старательно, минута за минутой, восстановил все события сегодняшнего дня…

— Ах да, ведь «Ариель», кажется, потерпел катастрофу, — медленно проговорил он. — Гондола напоролась на шпиль Лазуритовой крепости, в салоне начался форменный кавардак… так, так… а потом…

Пан Иохан вспомнил, как за него цеплялась какая-то пышная испуганная дамочка, и как он вместе с ней съезжал по перекошенному полу к пролому, откуда торжественно воздвигался крепостной шпиль. И еще что-то было странное, связанное с Улле, чего он пока не мог осознать…

— А как я, собственно, оказался здесь?

— Я вас вытащила.

— Вытащили… как?

Улле возвела глаза к лиственному своду.