Дракон для жениха (СИ)

Улле окончательно выдохлась и стояла в своем человеческом обличье и немного растерянно озиралась по сторонам, встречая везде удивленные и испуганные взгляды. Завидев протискивающегося к ней меж двумя фрачными господами пана Иохана, она просияла улыбкой. Такую улыбку, как будто немного пьяную, барон у нее уже видел раньше… Сделать выводы было легче легкого: посланница снова не удержалась и «подзакусила».

— Вам понравилось, барон? — обратилась она к пану Иохану с нетерпеливой и слегка капризной ноткой в голосе, как у балованного маленького ребенка.

— Поговорим на улице, — отрезал барон и крепко взял ее за локоть. — Господа, пропустите нас.

— Вы сердитесь? — заглядывая ему в лицо, поинтересовалась Улле.

— А вы как думаете?

— Ну, простите меня… Да, знаю, я нарушила слово. Но если б вы знали, как нелегко удержаться…

— Не знаю и знать не хочу. Молчите.

По его тону, а более того — по лицу, — Улле угадала, что продолжать разговор бесполезно, умолкла и безропотно позволила вывести себя из салона.

Глава 18

Четверым в маленькой квартире герцога стало бы слишком тесно, и Иштван (невзирая на головную боль и общее тревожное состояние) озаботился, в то время как пан Иохан увещевал Фреза в салоне «Ветка сливы», снять для брата и сестры Криушей отдельные апартаменты в доме по соседству. Эрика весьма огорчилась вынужденной разлукой с новой подружкой; Ядвисе переезд пришелся тоже не очень-то по душе, но она прекрасно понимала, что после недавней сцены ей невозможно оставаться в одних комнатах с герцогом. Впрочем, ей и вообще неприлично было бы делить квартиру с посторонним мужчиной.

Переезд состоялся скоропостижно, и утро пан Иохан и Ядвися встретили уже на новом месте. Квартирка состояла из двух комнат, маленьких, но чистых и хорошо обставленных. Стоила она, правда, немалых денег, однако пан Иохан не стал торговаться с хозяином и настоял на том, чтобы платить самому, а не брать золото у герцога (он это предлагал). Все равно ему недолго оставалось жить в Дюрвиште.

Нужно ли говорить, что проснулся он в отвратительном настроении? Вчерашний скандал не выходил у него из головы, и мрачность его только усугубилась, когда за утренним кофе слуга Иштвана принес ему записку от Улле (посланница ничего не знала о переезде, и потому указала прежний, известный ей адрес). Улле просила пана Иохана заехать к ней, как только у него выдастся свободная минута. Ему, однако, было бы невыносимо видеть ее после вчерашних событий, и он написал в ответ, что ведь день будет занят — с тем и отослал слугу.

Ядвися, сидящая напротив, с любопытством наблюдала за сменой выражений на лице брата.

— Что вчера случилось? — спросила она, поднося к губам чашечку с кофе. — Я имею в виду, помимо того, что тебя прямо из тюрьмы повезли в императорский дворец.

Пан Иохан поднял на нее хмурый взгляд.

— Случилось то, что милостью панны Улле мне нельзя больше показываться в приличном обшестве.

— Пфы! И это тебя огорчает? Ты же все равно уезжаешь.

— Да, но когда-нибудь я вернусь.

— Что за похоронный тон? — удивилась Ядвися. — Что она вообще с тобой сделала?

— Кто?

— Ты прекрасно знаешь, кто. Посланница Улле.

— Что она может со мной сделать? — пробормотал пан Иохан, опуская глаза.

— Околдовать? — предположила Ядвися. — Нет, правда… Брат, ты не влюбился ли в нее?

— Мне и самому хотелось бы это знать.

— Оставь это. Все равно ты никогда не сможешь жениться на ней.

— Жениться! Разумеется, не смогу. Да только разве в этом дело?

— В чем же?

— Ядвися, прошу, не пытай меня. Я бы и рад объясниться, только сам ничего не понимаю…

— Влюбился, как есть влюбился, — сочувственно проговорила Ядвися. — И угораздило же тебя…

Влюбленность брата в посланницу в Ядвисины планы никак не входила — мысль о подобной невестке отчего-то не приводила ее в востог, — и она решила предпринять некоторые контрмеры. Для начала, она объявила пану Иохану, что ей нужно заехать в несколько магазинов, чтобы приобрести вещи, совершенно необходимые в дороге. Из Наньена она привезла всего несколько платьев, и теперь ей многого недоставало. С самой ласковой улыбкой Ядвися спросила у брата, не согласится ли он сопровождать ее, и пан Иохан согласился с охотой и, пожалуй, даже поспешностью: он терпеть не мог ложь, а теперь его записка к Улле становилась чистой воды правдой. Тогда Ядвися сделала следующий шаг и намекнула, что Эрике тоже нужно бы приобрести несколько мелочей (Эрика, правда, об этом еще не знала, но уговорить ее было делом несложным, стоило только посулить присутствие пана Иохана в тесном пространстве экипажа).

— Ты ведь не станешь возражать, если Эрика поедет с нами? — ангельским голосом поинтересовалась Ядвися, и пан Иохан, отчего-то отчетливо скрипнув зубами, ответил:

— Не стану.

Ядвися решила пропустить скрип зубовный мимо ушей и отправилась к Эрике.