Дракон должен умереть. Книга 1 (СИ)

— Почти. А как все эти сущности помогают думать одновременно?

— Очень легко. Обычно, когда ты думаешь о кувшине, ты воспринимаешь его лишь в его действительной сущности. А надо научиться одновременно принимать во внимание его изначальную сущность и сущность будущую, т.е. воспринимать не отдельный момент бытия кувшина, а все его бытие целиком. Чему ты улыбаешься?

— Бытию кувшина. Он сильно вырос в моих глазах.

— Хорошо. Это вообще крайне полезное упражнение, и не только для того, чтобы говорить с драконами. Заставляет на многие вещи посмотреть по-другому.

— Я уже поняла.

***

— Ты давно знаешь Генри?

— Давно.

— Как давно?

— Очень давно.

— Сагр! Он же учился у тебя, правильно?

— Учился.

— И сколько ему тогда было, когда он начал?

— Примерно столько же, сколько и тебе. Джоан, не беги, сломя голову, я за тобой не успеваю.

— И чему ты его учил?

— Тому же, чему и тебя. Только в его случае драконов приходилось искать на стороне.

— И он стал Мастером драконов?

— Нет. Он не доучился.

— Почему?

— Началась война, а это более подходящее занятие для юноши из знатного рода.

— Значит, Генри был на войне? Как настоящий рыцарь?

— Был. Только как оруженосец. Его посвятили уже после. Как нового лорда Теннесси.

— Его отец погиб на войне?

— Да.

— И после этого Генри стал рыцарем, и участвовал в турнирах. Он сам мне рассказал. А почему он больше в них не участвует?

— А он не рассказывал?

— Нет.

— Значит, и мне не стоит.

— Но, Сагр!..

— Идем, Джоан. Солнце уже садится.

***

— Ты сказал, что у всего есть три сущности. Как же тогда драконы могут думать одновременно на десяти, или двадцати, или скольки там уровнях?

— Каждая сущность инвариантна.

— Ин... что?

— Инвариантна. Сущность, даже действительная, всегда переменчива. Вернее, на нее можно смотреть с разных точек зрения. Бытие одного и того же предмета может быть, в зависимости от того, кто его воспринимает, положительным или отрицательным, а это уже дает не три, а шесть сущностей. Кроме того, начало и конец бытия могут быть разными, и иметь разные причины и следствия.

— Но тогда это получается бесконечное количество вариантов!

— Конечно.

— И дракон видит их все?

— Не могу ручаться, что все, но очень много, значительно больше, чем способен видеть человек.

— А сколько способен видеть человек?

— Обычно люди видят одну. Но способны без больших усилий воспринимать до трех, примерно. После определенной тренировки можно научиться видеть четыре, пять, даже шесть. Зависит еще и от того, какое бытие и в каком контексте мы рассматриваем.

— Хотела бы я научиться видеть их все...

— Научись видеть хотя бы три, для начала. Это уже будет очень неплохо.

***

— А какая начальная сущность у неба?

— Никакой.

— Ты же сказал, что у всего есть три сущности!

— Не совсем. Есть несколько исключений. Небо — одно из них. У него только одна сущность — действительная.

— А у чего еще только одна сущность?

— У любви.

— Как это? Всякая любовь с чего-то начинается, и она всегда рано или поздно закончится.

— Ты путаешь понятия. Начаться и закончиться может привязанность, влюбленность, страсть. А у настоящей любви нет начала и конца. Она или есть, или ее нет.

— Ясно... А еще есть что-то, что просто есть?

— Есть. Свет и Тьма. Они тоже просто существуют. А еще есть одна вещь, у которой вообще нет сущности.

— Какая?

— Смерть.

***

— Холодает.

— Да что ты говоришь. А я-то думал, что это лужи стали к утру замерзать.

— А что мы будем делать, когда ударят морозы?

— Одеваться потеплее. И печку топить.

— Мы и так ее топим.

— Значит, будем больше топить.

— А если дрова закончатся?

— Заготовим новых.

— Сагр, а сколько лет ты тут живешь?

— Много. С тех пор, как умер старый мастер.

— И ты нигде больше не был?

— Гостил в Тенгейле несколько раз.

— И тебе не скучно так жить?

— Скука, Джоан, удел тех, кто не умеет думать.

***

— Сагр, а как драконы думают про то, у чего есть только одна сущность, или вообще ее нет?

— Никак. Они очень стараются об этих вещах не думать. Потому что здесь они теряют возможность играть значениями, соприкасаются с самой сокровенной истиной мира, а этого драконы очень не любят делать. Лучше не говорить с ними о таких вещах.

— То есть с драконом нельзя говорить о смерти?

— Нет.

— А как они думают о небе? Они же летают по небу, они должны как-то о нем думать.

— Они не думают о нем. Они думают о восходящих и нисходящих потоках воздуха, направлении ветра, отражении и преломлении солнечного света — словом, о чисто практических вещах. В общем-то, о небе им думать совершенно необязательно. Вот ты часто думаешь о земле, по которой ходишь? Не о том, ровная она или нет, сухая или мокрая, а просто о земле как таковой?

— Нет.

— А зря.

***

— Сагр, а когда я начну учиться говорить со своим драконом?

— А тебе так не терпится?

— Конечно!

— Во-первых, не раньше, чем ты научишься не вертеться на месте, когда я тебе что-нибудь объясняю, и не кусать губы, когда нервничаешь. Вот так, молодец. А во-вторых, я хочу дождаться Генри.

— Почему?

— Потому что это будет очень сложно, и к тому же очень опасно.

— Ох. Спасибо. Я прямо-таки почувствовала прилив уверенности.

— Боишься?

— Теперь да.

— Хорошо. Тебе это полезно.

***