Дракон должен умереть. Книга I

— Дело не в Джоне. Не только в нем — хотя я и не хочу сейчас его оставлять. Понимаешь... Я боюсь.

— Чего, ваше величество? — удивился Генри. — Джоан совершенно не опасна. Она стабильна, контролирует себя...

— Я не этого боюсь, — прервал его король. — Я... Понимаешь, я думаю, что мне не стоит снова сильно к ней привязываться.

— В смысле... привязываться? — не понял Генри.

— Видишь ли... — снова замялся король. — Я уже привык к тому, что ее нет рядом. Мне кажется, не стоит этого менять. Мы не знаем, чем закончится ее обучение... Что, если все так и останется? Или... станет еще хуже? Представляешь, как мне будет тогда тяжело?

Изумление застыло на лице Генри, превратившись в маску.

— Не надо, Теннесси, — почти резко бросил король. — Не смотри на меня так. Я не приеду. Это решено.

Генри медленно поднялся.

— Разрешите идти, ваше величество? — спросил он медленно и спокойно.

— Иди, — кивнул король. Затем будто бы что-то вспомнил — вскочил и из ящика стола достал шкатулку. — Передай ей это от меня.

— Конечно, — голос Генри не дрогнул.

Выходя, он постарался закрыть за собой дверь как можно аккуратнее и тише. Это стоило ему большого усилия. Но он справился.

***

Чем ближе Генри подъезжал к Тэнгейлу, тем тоскливей становилось у него на душе. Он пытался придумать, что скажет Джоан, как сообщит ей — и не мог.

Весь последний день пути шел дождь — противный холодный осенний дождь, который промочил Генри и Ленни насквозь задолго до того, как они добрались до замка. Вечером похолодало — дождь из холодного стал ледяным, а когда они въезжали в замок по откидному мосту, и вовсе превратился в мокрый снег. Падая на влажную землю, снег превращался в кашу, потом стал подмерзать, каменные плиты и ступени в замке покрылись прозрачной гладкой коркой, а поверх стал ложиться белый, еще как будто бы не настоящий первый осенний снег. Фонарь, освещавший вход в Большой дом, высвечивал хлопья, которые летели все медленнее, оседали на неровных грубых каменных стенах, налипали на широкие доски тяжелых дверей, заметали высокий порог.

Внутри было удивительно тепло, тихо и пусто. Генри остановился в холле — греясь и одновременно собираясь с мыслями.

Где-то наверху скрипнула дверь. Он вскинул голову — и увидел Джоан, стоявшую на узком каменном карнизе на уровне второго этажа, прямо над входом в зал. Дверь осталась от старой планировки дома, когда над залом была мансарда, а вместо большого холла с широкой парадной лестницей гостей встречали темные сени и несколько узких крутых лестничных маршей, втиснутых между стен.

— Что ты там делаешь? — удивленно спросил Генри.

— Исследовала балки в зале, — невозмутимо ответила Джоан. — На них, кстати, тоже очень пыльно.

— Тоже?

— Как в том трактире.

— А. Спустись, пожалуйста.

— Хорошо, — пожала плечами девочка — и тут же спрыгнула на пол.

— Где папа? — спросила Джоан, подходя. Генри замер. Это был именно тот вопрос, которого он боялся всю дорогу.

— Он... Король не сможет приехать.

Наверное, если бы Джоан расплакалась или просто огорчилась, это было бы лучше. Но ее лицо с тонкими чертами замерло, на мгновение стало очень холодным, резким, почти неприятным, а потом она ответила, тихо и отчетливо:

— Ясно.

— С твоим братом случилась беда. Король не мог его оставить.

Джоан кивнула, коротко и серьезно.

— Конечно.

Генри смотрел на Джоан, на ее лицо, которое неожиданно стало очень взрослым, собранным — и как будто чужим. Она не встречалась с ним взглядом.

— Джо... — начал он тихо, но она резко помотала головой.

— Не надо. Не говори мне ничего, — она быстро развернулась и убежала наверх, перепрыгивая через две ступени на каждом шагу. Генри глубоко вздохнул — и медленно пошел следом, в свою комнату. Он промок и замерз. Нужно было переодеться.

***

Они больше не разговаривали на эту тему — по правде сказать, Джоан с момента возвращения Генри вообще перестала с кем бы то ни было разговаривать. Генри немного беспокоился за нее — он отлично понимал, чем это может обернуться. Причем в прямом смысле слова. Но и придумать, как заставить Джоан говорить, Генри не мог.

Он передал ей шкатулку. Там оказался кулон — крупный бриллиант в тонкой оправе на серебряной цепочке. Джоан достала его, надела на шею и спрятала кулон на груди. Но ничего не сказала.