Дракон должен умереть. Книга II (СИ)

Она тихо постучалась — и тут же вошла, не дожидаясь ответа. В комнате горела одна свеча в подсвечнике на низком столе, и у этого стола сидел лорд Теннесси и читал. При виде Клары он удивленно приподнял брови и отложил книгу в сторону.

— Я не помешала? — спросила она, чтобы с чего-то начать. Это было не самой удачной фразой. После нее следовало обсуждать погоду. Или литературу.

— Нисколько, — ответил он, тут же вставая с кресла. Он всегда вставал в присутствии женщины, даже если это была женщина вроде Клары.

Он стоял перед ней, немного взъерошенный, безукоризненно вежливый, в рубашке с расшнурованным воротом и со своей неизменной легкой улыбкой на губах, совершенно свой и при этом абсолютно недоступный — и Клара не выдержала. Вместо того, чтобы долго, искусно и расчетливо соблазнять его, она подошла к нему, закинула руки на шею и поцеловала.

Он не оттолкнул ее сразу — это уже было неплохо. Напротив, его руки мягко легли ей на спину, и это придало ей больше уверенности. Да-да, именно уверенности — потому что, по правде сказать, она чуть ли не впервые в жизни не знала, что делать с мужчиной.

Он все-таки отстранился от нее и посмотрел с насмешливым испугом.

— О, нет, дорогая, — покачал он головой, не отнимая, впрочем, рук от ее спины.

— Что «нет»?

Он улыбнулся еще шире, отпустил ее и отошел обратно к столу.

— Мы оба знаем, зачем ты сюда пришла, — пояснил он спокойно, — и у меня есть сразу несколько причин, чтобы отказаться.

Клара поджала губы. Это было что-то новое. Раньше еще никому не приходило в голову от нее отказываться.

— И что же это за причины? — спросила она, сложив руки на груди.

— Ну, начнем с того, что ты мне явно не по карману, — весело заметил он, облокачиваясь об один из столбов кровати и тоже сложив руки на груди. — Я живу, увы, не так широко, как барон.

Клара прищурилась.

— Мы могли бы сторговаться.

— Едва ли.

Она слегка закусила губу.

— Есть и другие причины? Ты сказал, кажется, что их несколько.

Он вдруг перестал улыбаться.

— Есть.

«Он обручен, — вдруг пришла ей в голову мысль. — Какая я дура! Это же очевидно».

— Дело в том, — начал он тихо, — что я слишком уважаю тебя, чтобы относиться, как все остальные.

Клара застыла.

— Уважаешь, — медленно повторила она. — Меня.

— Да, — подтвердил он. — Что в этом странного?

— Все, — сухо ответила она, по-прежнему пытаясь оправиться от изумления.

Он вопросительно смотрел на нее.

— Я считала, что ты презираешь меня, — призналась она. — Видишь ли, все остальные не зря ко мне так относятся. В моей профессии мало того, что могло бы заслуживать уважения.

— Мое уважение распространяется на всех, — мягко пояснил он, — кроме тех, кто сильно постарался, чтобы его потерять. Можно сказать, что это некоторая изначальная константа. И пока что все, что я знаю о тебе, заставляет еще больше тебя ценить.

Клара не знала, что ответить.

— И я не хочу пользоваться твоим положением — и своим правом им воспользоваться, чтобы сделать то, что никоим образом не делает тебя лучше, — добавил он серьезно.

Она долго молчала. Потом, не очень отдавая себе отчета в том, что делает, подошла к нему.

— А что, если это не будет означать, что ты воспользовался моим положением? — медленно проговорила она, глядя на него снизу-вверх. — Что, если я пришла к тебе просто так... не в рамках своих профессиональных обязанностей? Просто потому, что я тоже женщина и имею право хотя бы раз быть с мужчиной безо всякого стороннего интереса? Просто потому, что в кои-то веки я этого хочу?

Где-то в середине ее монолога он неожиданно нахмурился.

— Хотя бы раз? — спросил он недоверчиво. — Ты серьезно хочешь сказать, что ни разу до этого не...

— Нет, — сухо прервала она. — Не уходи от темы.

Он долго смотрел на нее сверху вниз, по-прежнему держа руки скрещенными на груди.

— Я чувствую себя так, как будто собираюсь отнять у девушки невинность, — пробормотал он.

Она слегка улыбнулась.

— Что ж, — заметила она, подходя еще ближе, — по крайней мере, в нашем случае должно быть куда меньше... побочных эффектов.

***

Как оказалось позже, побочных эффектов была масса.

Теннесси действительно уехал на следующий день — уехал еще до того, как Клара поднялась. Но она считала, что теперь это не должно ее волновать. В конце концов, она добилась своего. Он перестал быть мужчиной, который решил от нее отказаться.

Свою ошибку она осознала далеко не сразу. Поначалу появилась легкая апатия, какое-то странное безразличие ко всему, что происходило вокруг нее. Постепенно ей стала надоедать шумная толпа у барона, и она уехала из замка в свой собственный небольшой особняк под Стетхоллом, который она стала арендовать с недавних пор.

Началась зима, и Клара скучала все сильнее. Она перестала куда-либо выезжать, растеряла всех своих клиентов, и даже барон, уехавший до весны в Риверейн, перестал писать ей, как это делал раньше. Они все были скучны и неинтересны, она стала неинтересна им. Клара начала позволять себе по полдня не вставать с постели, и очень часто неделями не выходила из дома. Деньги, отложенные на гостиницу, постепенно таяли.