Дракон должен умереть. Книга II (СИ)

— Так вы посмотрите на их луки, — он с презрением махнул рукой на оружие горцев. — На таком расстоянии они не то, что доспех не пробьют, но даже кольчугу вряд ли поцарапают. Какой от них толк?

Хадсон слегка прищурился. Генри спокойно посмотрел на тяжелые луки городских стрелков, которые были почти в два раза больше горских. Потом так же спокойно посмотрел вдаль, чуть поверх шпилей Уэйдских ворот.

— Хадсон, — попросил он тихо, не поворачиваясь и протягивая руку. Седой горец усмехнулся и дал Генри свой лук, затем вытащил из колчана стрелу. Генри точным движением наложил ее на тетиву, по-прежнему не отводя взгляда от шпилей, над которыми носились ласточки. Медленно вдохнул, быстро натянул лук и вместе с выдохом мягко отпустил тетиву. Раздался короткий свист, и одна из птиц упала снаружи городских стен.

Генри протянул лук обратно Хадсону, затем медленно обернулся к бургомистру и начальнику королевских стрелков.

— Если стрелять точно, совершенно не обязательно пробивать доспех, — заметил он спокойно. — Насколько я помню, в имперских доспехах всегда открыта нижняя половина лица.

Хадсон снова усмехнулся. Горские лучники были невозмутимы. Начальник стрелков выглядел растерянно, Клейн старался больше не встречаться с Генри взглядом.

— Здесь больше сотни шагов, — недоверчиво буркнул один из королевских лучников. — С такого расстояния нельзя попасть в ласточку. Это просто везение.

— Я могу повторить, — предложил Генри тихо. Мужчина на секунду глянул на него — и встретился с пронзительно-серыми глазами лорда Теннесси.

— Не надо, — быстро сказал Клейн. — Мы верим.

Генри спокойно кивнул.

— Мои люди, — сказал он, — будут стоять там, где сами посчитают нужным, и будут выбирать цели и задачи, советуясь с Хадсоном и мной. А я буду решать, как с учетом этого расставить ваших людей, чтобы это было максимально эффективно. У вас еще есть ко мне вопросы?

Бургомистр и начальник королевских стрелков молчали. Его подчиненные хмуро поглядывали на Генри. Наконец Клейн, лучше других владевший искусством сохранять лицо даже при самом худшем исходе, вежливо склонил голову:

— Думаю, нет, ваша светлость. Все предельно ясно.

Генри только кивнул, пропуская мимо ушей легкую насмешку, сквозившую в словах бургомистра, после чего развернулся и махнул рукой Хадсону и остальным, приглашая их за собой. Они спустились со стен и пошли по узкому сырому проулку.

— Это было везением, — заметил Хадсон, когда они отошли достаточно далеко.

— Разумеется, — согласился Генри.

— И чтобы ты сделал, если бы не попал?

— Птиц было много. Уж в одну-то я должен был попасть.

— А все-таки? — не сдавался Хадсон. Генри слегка пожал плечами.

— Набил бы Клейну морду, наверное. В качестве неоспоримого аргумента.

Хадсон весело фыркнул.

— Со мной творится что-то не то, — пожаловался Генри старому горцу, задумчиво пиная в сторону что-то, одинаково похожее на булыжник, огрызок и кусок деревяшки. — Я начал часто срываться на мерзких типов. Едва ли количество мерзких типов вокруг меня резко увеличилось — так что, вероятно, что-то случилось с моим терпением.

Хадсон погладил усы и усмехнулся под ладонью, но скорее грустно, чем насмешливо.

— Боюсь, тут дело не в терпении, — заметил он.

— Да? А в чем тогда?

— Во внимании.

— Не понял, — нахмурился Генри. Лучник вздохнул.

— Видишь ли, Генри, раньше ты просто мог позволить себе никого не замечать. Твоя жизнь протекала в совершенно иной реальности, где можно было оставаться терпеливым и невозмутимым. Но такая жизнь, по правде сказать — большая роскошь. Далеко не все могут ее себе позволить.

— Ты хочешь сказать, что я мог позволить себе не замечать тех, кто мне неприятен?

— Я хочу сказать, что ты позволял себе никогда не замечать то, что было тебе неинтересно. Сейчас это вдруг пропало — не знаю, что послужило тому причиной, могу только сказать, что это должно пойти тебе на пользу. Иногда нужно видеть то, что не хочется видеть. Расширяет кругозор.

***