Дракон Его Величества

Отчаянный тем не менее ринулся ввысь на полном ходу.

— Не спеши, — напомнил Лоуренс, слегка натянув поводья, и дракон нехотя сбавил скорость.

Когда он с легкостью проделал несколько поворотов и петель, Селеритас крикнул им:

— Еще раз, на полную мощность.

Лоуренс пригнулся к шее дракона, крылья бешено заработали, ветер запел в ушах. Так быстро они никогда еще не летали. Лоуренс, не удержавшись, издал восторженный клич — слышать его, правда, мог только Отчаянный.

Молодой дракон, чье дыхание почти совсем не участилось, уже начал заходить на посадку, когда сверху раздался громовой рев и упала громадная черная тень. Максимус несся с небес так, точно вознамерился их протаранить. Отчаянный, резко затормозив, завис на месте, а Максимус, спикировав до самой земли, снова взмыл вверх.

— Какого черта вы себе позволяете, Беркли? — во всю мочь заорал Лоуренс, привстав на сбруе. Руки у него тряслись от ярости, едва удерживая поводья. — Объяснитесь немедленно, сэр…

— Бог мой, как это у него получается? — прокричал Беркли в ответ как ни в чем не бывало. Максимус мирно летел к утесу. — Ты видел, Селеритас?

— Видел. Приземляйся, Отчаянный! — крикнул с площадки тренер. — Они сделали это по моему приказу, капитан, не сердитесь. — Отчаянный красиво опустился на край утеса. — Естественную реакцию дракона, атакованного сверху, когда он не видит противника, предсказать почти невозможно. Это инстинкт, который зачастую не поддается никакой тренировке.

Отчаянный, как и Лоуренс, еще не совсем отошел.

— Мне было очень неприятно, — с укором сказал он Максимусу.

— Знаю. Со мной тоже такое проделали, когда я только начал тренироваться, — весело, ничуть не раскаиваясь, ответил регал. — Но как это ты сумел взять и просто остановиться?

— Я об этом не думал, — немного смягчился Отчаянный. Изогнув шею, он оглядел самого себя. — Наверно, просто замахал крыльями не в ту сторону.

Лоуренс погладил его. Селеритас в это время изучал строение его крыльев.

— Я полагал, что это в порядке вещей, сэр, — но вы, кажется, видите здесь нечто особенное? — спросил тренера Лоуренс.

— Да, если учесть, что за двести лет практики я встречаюсь с этим впервые, — сухо сказал дракон. — Углокрылы могут маневрировать, описывая маленькие круги, но полная остановка в воздухе им недоступна. — Селеритас почесал Лоб. — Надо будет подумать, как лучше это использовать. Бомбардировщик из тебя, во всяком случае, получится смертоносный.

Лоуренс и Беркли отправились обедать, продолжая обсуждать то, что случилось за день. Селеритас гонял их без передышки, исследуя маневренность Отчаянного и приспосабливая обоих драконов друг к другу. Лоуренс, конечно, уже догадывался, что скорость и поворотливость Отчаянного в воздухе не имеют себе равных, но испытывал несказанное удовольствие, слыша то же самое от Селеритаса и видя, как Отчаянный опережает более взрослого и крупного Максимуса.

Селеритас предложил даже удвоить скорость полета — при условии, что Отчаянный по мере роста не утратит своей маневренности. Тогда он сможет проследовать на бреющем полете вдоль всего боевого порядка, вернуться на место и выполнить вместе с другими второй заход.

Беркли и Максимус нисколько не обижались, что Отчаянный носится около них кругами. Медные регалы, бесспорно, оставались элитой Корпуса, и Отчаянный никаким чудом не мог бы догнать Максимуса по весу и мощности, поэтому настоящих причин для ревности не было — но Лоуренс после напряженного первого дня всякое отсутствие враждебности воспринимал как победу. Беркли он пока еще не сумел раскусить. Для капитана тот был староват и вел себя очень странно, перемежая спокойную солидность внезапными вспышками гнева.

При всем при том он показался Лоуренсу хорошим, знающим офицером.

Когда они заняли места за столом, где, кроме них, пока еще никого не было, Беркли сказал без обиняков:

— Вам будут завидовать черной завистью — в том числе и потому, что вам не пришлось ждать. Я Максимуса дожидался шесть лет. Оно того стоило, но я тоже, думаю, возненавидел бы вас, заявись вы со своим империалом, когда мой дракон еще сидел в скорлупе.

— Значит, вас приставили к нему еще до того, как он вылупился?

— Как только яйцо остыло достаточно, чтобы к нему прикасаться. Медных регалов рождается четверо или пятеро на каждое поколение, и случайных людей к ним не назначают. Стоило мне сказать «премного благодарен», меня тут же ссадили на землю. Я пялил глаза на яйцо, обучал сопляков и надеялся, что он не заставит меня ждать слишком долго. Черта с два! — Беркли фыркнул и залпом выпил бокал вина.

За утро у Лоуренса сложилось высокое мнение о воздушном мастерстве Беркли — он, безусловно, как нельзя лучше подходил для работы с редким и ценным драконом и постоянно, на свой грубоватый лад, показывал, как любит Максимуса. Когда они расстались с драконами на дворе, Лоуренс услышал, как Беркли говорит своему: «Вижу, ты не отстанешь, пока и с тебя сбрую не снимут, паршивец ты этакий». После этого он дал соответствующее распоряжение своему механику, и Максимус в порыве нежности чуть не сбил его с ног.