Дракон и голубка

Чоу Шенг слишком ценил свою жизнь, чтобы нарушать границу, проведенную Купером. А она «проходила» в миле от Джессики Лангстон. Джессика смотрела на Купера, ожидая большего объяснения, но он молчал, так как не видел особых причин для повторения ей того, что было сказано Чоу. Жажда мести сжигала Купера, и старик знает об этом. Только дурак может перебежать дорогу, когда он в таком состоянии. Дурак или человек, безразлично относящийся к смерти.

— Я и не знала, что вы говорите по-китайски, — сказала Джессика, с приятной для него легкостью отказываясь от ответа.

— Я несколько лет жил в Гонконге с матерью, где-то с семи до десяти. Мы с Джексоном вернулись, когда она умерла. Ее семья до сих пор занимается торговлей и судоходством: «Бернеш и К».

— Однажды я была в Гонконге с деловым визитом, — Джессика подняла руку, чтобы убрать нависшую ветку. — Город просто изумляет. Когда вы были ребенком, он, видимо, был для вас очень впечатляющим.

— Ну, не таким уж впечатляющим, особенно, когда старик вернулся, чтобы забрать нас в Штаты, — сказал Купер с грустным смехом. — Моя мама увлеклась другим мужчиной, китайцем. И хотя в семье ее очень любили и ненавидели моего отца, они не могли позволить взрослой дочери нарушить расовые барьеры. Они позвали старика и попросили вернуть сбежавшую жену, — он поймал удивленный взгляд Джессики и понял, что испугал ее рассказами о своих родственниках.

— Как… о, ужасно для вас, — сказала она. — Я знаю, неверность очень тяжела для семьи и для детей.

Джессика путалась в словах, и он догадался, почему.

— Я полагаю, что такие поступки были тяжелы и для таких милых детей, как ваши. Но в то время у моей матери был только я, и милым меня назвать было довольно трудно. Одно время мне даже нравился этот мужчина.

— Я не говорила о своих детях, — возразила Джессика дрожащим голосом, что не позволяло поверить ей.

— Здесь нечего стыдиться или смущаться, если вы, конечно, не тот, кто загулял, — Купер и не ожидал, что она ответит на его скрытый вопрос. Ему и не нужен был ответ. Он достаточно разузнал о Яне Лангстоне, чтобы понять, что заставило Джессику развестись.

Купер продолжил свой рассказ, частично, чтобы извиниться за то, что смутил ее, а также по причинам, которые до конца не понимал сам.

Он хотел, чтобы Джессика знала, что же тогда случилось.

— Страсти уже поутихли, когда хороший старый папа приехал и увез ее из Гонконга. Никто не думал, что она заслужила те оскорбления, которым он ее подверг. Но раз он забрал ее в Сан-Франциско, то некому было его остановить. Мама умерла незадолго до моего шестнадцатилетия. Отец не убивал ее физически, но превратил жизнь в сплошной ад. Мне всегда казалось, что она вот-вот покончит с собой, не сможет больше терпеть. Долгое время я был зол на нее за то, что она бросила нас с Джексоном таким образом. Я был так зол, что увез Джексона в Гонконг. Ее сестра взяла нас к себе.

— Мне очень жаль, Купер. Жаль, что вам пришлось столько пережить.

Голос женщины был полон сочувствия, как если бы она действительно понимала его детскую боль и хотела помочь избавиться от нее.

Она опоздала на много лет. Внезапно он испытал дикое желание обнять и поцеловать ее, овладеть ею.

— Тех, кто совершал набеги на «Чертову линию», интересовали только деньги. Это были Бернеты или любовник-китаец моей мамы, — продолжил Купер, надеясь, что несколько жестких, холодных фактов помогут ему избавиться от странного чувства симпатии к ней.

Он признался себе, что страстно хочет ее. Желание дать и получить успокоение породило чувство, которого он не испытывал долгое время.

Купер посмотрел на Джессику, залитую лунным светом, и сжал пальцы в кулак, чтобы не коснуться ее. Мягко, нежно, ласково. Вокруг нее все было таким зовущим, нежным. Ему страстно хотелось обнять женщину, почувствовать ее тело в своих руках. Ее изгибы были нежными, как и кожа, и голос, и рот, и сердце.

— Вы заставляете меня много говорить, — сказал Купер, продвигаясь вперед через заросли, уводя Джессику все дальше от дома. Запах кедра смешивался с ароматом созревающего винограда, переходя в богатое благоухание, добавляя интимности, так необходимой им обоим.

— Гавайи — это бизнес или… м-м… удовольствие? — спросила она, пытаясь изменить тему. И тут же пожалела, что задала этот вопрос, который был, скорее, личным, чем профессиональным. Но ему это понравилось. Купер оценил любую помощь с ее стороны, даже совсем незаметную.

— Бизнес. Я хочу заехать к Пабло Лопесу.

— Вы знаете, где он?

— Это все знают, — ответил он, убирая в сторону висящую над головой ветку.

Джессика остановилась по другую сторону куста. Ее лицо выражало смущение.

— Тогда зачем мы ездили в Лондон? Если все знают, где он, почему не поймают сами, вместо того, чтобы тратить мое время и платить вам за минимум удачливости.

Купер посмотрел на нее сверху вниз, озадаченный ее наивностью. Он был охотником за пиратами. Она лишь встретилась с Джорджем Купером и побывала в «Чертовом вепре». Что она воображает? Что понимает в подобных делах больше, чем он?