Дракон и медведь (СИ)

На самом деле это Катии нужен был кусочек льда, или собственная рука, или еще что-то, чтобы умерить зуд. Потеря Артура была очевидна, но не столь болезненна, ее же потеря была невидима, но ощущалась ежесекундно. Оставалось только ждать ночи…

========== Часть 10 ==========

Ей приснилась бабочка. Очень красивая. Яркая. Черная с красно-белой каймой на крыльях. Совсем не зловещая, наоборот — удивительная настолько, что, уже порвав окончательно связь с миром грез, но, еще не придя в себя, Катия не могла понять, почему так мерзнет высунутая из-под шкуры ступня. Во сне было так тепло, что странно было вспоминать: сейчас Имболк, и морозы такие, словно весна и не собирается приходить. Когда по традиции после всех обрядов хотели разлить вино, оказалось, что оно замерзло в бочках, и пришлось рубить его топором и раздавать кусками.

И вдруг — бабочка… В тот момент Катия не увидела в этом знака. А заледеневшую ступню как-то само собой пристроила к теплой лодыжке мужа. Не то чтобы она намеренно пыталась его разбудить, но он проснулся. Проворчав что-то, Артур поворочался, а потом решил, что естественное желание согреть конечность это своего рода заигрывание и, не тратясь на ласки, бесцеремонно возлег на жену. Она не возражала, принимая его благосклонно и радостно. В груди волнительно порхала бабочка. И это был добрый знак.

После четырех лет, когда королева начала считать себя неспособной произвести еще ребенка, боги простили их и благословили.

Ребенок должен был родиться где-то к Самайну. И это тоже был добрый знак, как и щедрое урожайное лето. Родиться малышу предстояло в государстве, где мать его, пусть и формально, была хозяйкой и где ему суждено провести свои юные годы. Так странно… Когда Катия проходила через костер, на грудь ей села бабочка — точно такая же, как была в ее сне. Откуда ей было взяться? Разве что жар костра не успел опалить ее, а только согрел и разбудил, а она, глупая, подумала, что снова настало лето. Или то была чья-то душа, которая не ушла и отчаянно жаждала снова вернуться в мир.

По неведомым ей причинам Катия надеялась, что это отец навестил ее. А вскоре и ребенок попросился на свет.

Это был так ожидаемый всеми мальчик — надежда двух королевств. Катия лелеяла ребенка — уже не частичку себя, но такого родного — пока была возможность: через несколько дней они вернутся в Камелот, он же останется здесь, в Уэльсе. Так сложно было расстаться с ним хоть на миг, пусть это и было неизбежно. Она давно уже выбрала ему гордое имя, достойное короля и полное уважения к его отцу. Артиген — рожденный медведем. А вот Артур, взглянув на сына, неожиданно провозгласил:

— Борр! Такой же крепыш как этот парень… Был…

— Борр? — в том, что имя принадлежало кому-то из прошлого мужа, Катия не сомневалась. Но само оно звучало как-то слишком простецки. — Кто он?

А Артур отстранился, как будто в себя ушел, но продолжил:

— Кабан… Друг, каких больше не будет, — потом очнувшись, довольно бодро добавил. — Его сына, Блу, ты, конечно, знаешь.

Конечно, она знала юного пажа Артура, шустрого и немного дерзкого, как, впрочем, и положено подростку.

— Борр… — одними губами неслышно произнесла Катия, рассматривая сына. — Борр, — повторила чуть громче. Потом медленно, торжественно и важно, произнесла. — Привет, Борр, принц Уэльский.

Немногим позже настало время познакомить с братиком и малышку Моргану. Но то, что случилось при этом, насторожило Катию, чуть омрачив счастливый момент.

Дочка внимательно и сосредоточенно рассматривала младенца, не выражая ни боязни, ни удивления, а потом заявила:

— Ненавижу его. Он украл мою корону.

Катия опешила и не сразу нашлась, что сказать. Однако Моргана была развита не по годам, и потому мать сказала ей правду, способную подсластить не детскую обиду:

— Зато он дал тебе возможность самой выбрать себе мужа. А это стоит гораздо дороже короны.

Моргана надула губки и пожала плечами.

Но как могла пятилетняя девочка произнести подобное без чужой злой подсказки? И пусть не так категорично, но отчасти Моргана была права. Для мирного объединения королевств в одно требовалось, чтобы меньший Уэльс не чувствовал себя зависимым, и потому будущий король Англии и Уэльса должен воспитываться именно в Уэльсе, чтобы с детства впитывать традиции и дух здешних земель. Если же у королевской четы так и не родился бы мальчик, то корона перешла бы старшей дочери, а совет шести баронов Уэльса выбрал бы ей мужа. Так решила Катия, и совет баронов ее поддержал. Тогда это решение казалось самым правильным. Оно принималось больше разумом, но отчасти — и сердцем. Катии хотелось искупить вину за то, что некогда отец, чтобы создать свою армию, отдавал английских детей северянам, отрывая от родных. Ее же брак с королем викингов скрепил бы союз, превратив эту армию в меч, карающий Англию. Слава богам, этого не случилось. И теперь ее дети станут для земель ее родины надежным щитом.

Вот только северяне говорили о мире, но желали ли его?