Дракон и солнце 2. Снег к снегу (СИ)

- Но Арья Старк из тех людей, что смеют спорить даже с богами, - усмехнулся Салокнир. - Варг и волк, она, конечно, не сдалась так легко.

- И в итоге они перепутались в какую-то безобразную кашу, - поморщился Одавинг. - Жизнь и смерть приходят в разных обличиях, но иногда они приходят в одном и том же.

Джону наконец-то стало ясно, почему Арья так странно вела себя время от времени - словно она вовсе и не Арья. Но теперь… теперь-то…

Его захлестывало отчаяние.

- Скоро она начнет забывать, - сказал Одавинг, то ли утешая, то ли вынося окончательный приговор. - Для человека жизнь в волчьем теле не проходит бесследно. Но…

Джон вскинул голову, надеясь на чудо.

- Мы можем сделать так, чтобы она стала вашим следующим ребенком, - сказал Салокнир. - Она ничего не будет помнить, но это будет она.

- И я смогу вырастить ее, - начал осознавать Джон. - Научить ездить верхом, стрелять из лука… и летать… все, что она захочет…

Слезы наконец-то потекли свободно, ничем не сдерживаемые. Нимерия насмешливо смотрела в его заплаканные глаза и усмехалась: балбес ты, братец. Да ты глянь, какие у меня лапы!..

- Она тебя в бараний рог скрутит, - захихикал Нуминекс. - Сам знаешь, каким она была ребенком.

- Ребенок, - прошептал Джон. - Ребенок… Дени же скоро рожать!..

Он вскочил с места и побежал через поле к далеким башням Винтерфелла. Драконы покатились со смеху, и волки дружно ощерили клыкастые пасти.

- Пусть бегает, блаженный, - покатывался Нуминекс. - Он еще не знает, что его там ждет.

- Хорошо, что он у нас уже головушкой скорбит, - философски произнес Салокнир. - Устойчивый. От количества потрясений, которые он пережил за сегодня, любой смертный спятил бы напрочь.

 

*

 

Джон влетел в ворота, чуть не снеся плечом Сансу, и устремился вперед к высоким дверям.

- Джон!.. - задохнулась сестра, почти в ужасе от такого его появления.

Тот заполошно обернулся, уставился на нее круглыми, полубезумными глазами.

- Где Дени? - выпалил он.

- И тебе привет, - чопорно отвечала сестра, в считанные мгновения успев надуться, обидеться и составить в голове список претензий. Пропал на месяцы, не поздоровался, как дела, не спросил, чуть в грязь не уронил, ай да брат. Санса поджала губы и нехотя промолвила: - Она в спальне.

Сам выясняй, что у тебя народилось, подумала она. Не предупрежу.

Он пронесся через Великий Чертог, не замечая, как шарахнулись и сразу потянулись ему вслед несколько человек. Ступеньки замелькали под ногами, коридор, еще ступеньки…

- Дени!.. - он влетел в спальню и увидел, как она медленно поворачивается к нему с каким-то свертком в руках. Руки разжались и сверток стал медленно, как стекающая с ложки капля меда, падать… падать… падать…

- Вульд! - крикнул он, даже не задумавшись. Волосы Дейенерис взлетели, когда его пронесло мимо, и он, едва успев развернуться, впечатался спиной в стену, держа загадочный сверток на руках.

Из распустившихся пеленок на него смотрели бессмысленные фиолетовые глазенки, моргавшие под серебряным чубчиком. Ребенок надул пузырь и протянул крохотную ручку, неловко хватая его за отворот, украшавший черный камзол - камзол по последней даэдрической моде.

- Это… это наше? - глупо спросил Джон.

Дени молча подхватила какую-то кружевную тряпку и от души съездила ему по голове.

А потом еще раз.

Джон только сжался и прижмурил один глаз, не решаясь оправдываться, а потом снова уставился на ребенка, будто не понимал, что это он такое держит в руках.

Из люльки у окна, которую он поначалу даже не заметил, донеслось требовательное хныкание. С трудом оторвавшись от созерцания чубчика, он подошел к люльке и оторопел, увидев черные кудряшки.

- Да сколько же их? - обомлел он, поднял глаза и увидел, что Дени стоит перед ним, полыхая, как язык негасимого солнечного пламени, и в ярости сжимает губы.

- Убила бы тебя, негодяй, - прошипела она вне себя от ярости, - да вот люблю.

Джон осторожно положил дитя в люльку и, бестрепетно подойдя к жене, сгреб ее в тесные объятия.

- Теперь не убьешь, - заявил он, прижимая ее локти к бокам и чувствуя, как она обмякает, теряя воинственный настрой. Она обхватила его за пояс, вжавшись лицом в плечо, и Джон почувствовал, как его затапливает бесконечное тепло - такое родное и правильное, самим своим существованием отрицавшее холод ледяной стены.

- Ты плакала… Почему ты плакала? - спросил он, все еще терзаясь этим вопросом. Дени помотала головой, отказываясь отвечать. Дети в люльке примолкли и с интересом следили за взрослыми, сплетя ручки.

Когда темное и светлое пойдут рука об руку, вспомнил Джон.

- Дени, - как бы между делом спросил он, - это, наверное, странный вопрос, но у нас тут случайно день не смешивался с ночью? Может, затмение какое было или…

- Муж мой, умолкни, - прошипела Дейенерис Бурерожденная, еще сильнее стискивая руки, но потом все-таки ответила, явно страдая: - Смешивался. И вина в том моя.

- Не верю, - промолвил Джон, закрыв глаза и водя щекой по ее шелковистым волосам.