Дракон и солнце 3. Луна, звезда (СИ)

И бултыхнулся в воду, прижав крылья к узким бокам.

- Да чтоб тебя, - выругался Старк и бухнулся следом, даже не скинув сапоги. Дени только вздохнула, смахивая с одежды брызги. А ведь все, все говорили, что ей суждена судьба отца. Шептались по углам, плели заговоры и утверждали, что она свихнулась. Но в этой семье, подумала она, самодовольно охорашиваясь, она определенно самая вменяемая…

Джон вынырнул, отфыркиваясь и отплевываясь, и выпихнул на поверхность истошно кашляющего дракончика.

- Сиди тут, чудо, - прорычал он и нырнул обратно. Нуминекс, плеща крылышками по воде, подгреб к Дени и она втянула его к себе на колени.

- Кажется, я еще не совсем вырос, - самокритично заявил он, встряхиваясь и осыпая ее брызгами с ног до головы.

- Что там? - спросила она, устраивая его поудобнее.

- Яйцо, - буднично сообщила мелочь, словно не понимая, насколько невероятно звучало это короткое слово.

Спихнув с себя дракончика, она на четвереньках метнулась к краю, отчаянно вглядываясь в темную воду. И в самом деле, разве стал бы Джон бултыхаться там из-за чего-то незначительного?

Драконьи яйца тяжелы как камни, тверды как сталь, почти вечны. Сколько оно хранилось там? Откуда взялось? И, самое главное, как любезный муж собирается с ним всплывать?..

Джон вынырнул снова, отчаянно хватая ртом воздух, и откинул с лица мокрые волосы.

- Достал, - радостно сообщил он.

- И где, где оно? - нетерпеливо заторопила его Дейенерис.

- За пазухой, - обиженно ответил он, подгребая к краю. - Оно же неподъемное. Я еле выплыл, спасибо, что волнуешься.

Всю дорогу из подземелий на свет Джон ревниво придерживал руками надутое пузо камзола и только наверху наконец-то предъявил находку. Яйцо оказалось зеленым в золотых разводах. Ряд за рядом его покрывали блестящие чешуйки, прочные и изящные, и ни одна из них не была сколота.

- Оно живое? - с надеждой спросил Джон.

Драконы, склонившие огромные головы к нежданному сокровищу, уверенно подтвердили:

- Живое.

- За это и замка не жалко, - выдохнула Дени, с нежностью касаясь сверкавшей на солнце глубокой зелени.

 

*

 

Следующие несколько дней все вертелось вокруг яйца. Яйцо было везде, оно было всюду, и главным вопросом было то, как его высидеть. Дрогон на этот счет ничего полезного сказать, увы, не мог - разве что, невинно глядя в небо, предложил наконец-то прибить Джона и торжественно спалить его на погребальном костре со всеми почестями. За это Пожиратель Мира огреб от мамы по рогам, а вопрос так и остался без ответа.

Джон, знать не знавший о таких предложениях, ел с яйцом, пил с яйцом, гулял с ним по окрестностям, вызывая гнев и ревность Нуминекса, а потом утащил находку в постель, из которой Дени его немедленно вышвырнула, предложив не сходить с ума. Яйцо, к слову сказать, она не отдала и так с ним и заснула, пока Джон обижался и жаловался на жену сочувственно внимавшим волкам. Ночевать ему пришлось в комнате, которая прежде принадлежала Сансе. Вокруг громоздилось сплошное рукоделие, и иголка в волосах отнюдь не улучшила его настроения.

Напряженности добавляли и постоянные споры о том, чей будет дракон и как его назвать. Яйцо изумрудно блестело, играло золотом и словно насмехалось над ними, одним своим существованием внося разлад в семью. Древние же драконы ни капли не помогали и только покатывались со смеху.

Словом, обстановка накалилась до предела, когда Дени наконец-то додумалась положить яйцо в люльку детям, и маленькая Дейна тут же вцепилась в него обеими ручками.

- Так вот чей дракон, - улыбнулся Джон. - Кажется, меня отпустило.

- Я только что вспомнила, как я тебя люблю, - вздохнула Дени, уютно приваливаясь к нему. - А то в последнее время ты был такой противный. Совсем ума решился с этим яйцом.

- Не я таскал его с собой в купальню.

- Ты ему читал!

- А ты пела.

- Ты бы тоже пел, да не умеешь.

- Это правда, - нехотя признал он, и Дени засмеялась, чувствуя, что ее тоже, кажется, отпустило.

Джон притянул ее к себе и молча смотрел, как дочь сопит, уткнувшись крохотным лобиком в чешуйки. На контрасте с изумрудными переливами пухлые детские пальцы казались еще более розовыми, чем обычно. Глядя на эту беззащитную маленькую ручку, Джон все думал-думал, а потом выдал:

- Не знаю, как там живется простым людям… и знать не хочу. Но я не могу позволить Ходокам уничтожить наш мир. Наш с тобой. Нашу семью. Наших детей и драконов. То, что мое, я не отдам никому.

- Да ты превратился в законченного собственника, - поддразнила его жена.

- А кому от этого плохо, - не смутился он.

 

*

 

Торжественный переезд Брана в Черный Замок - точнее, в те руины, что от него остались, - как обычно, сопровождался сплошным жульничеством. Джон, Одавинг и Салокнир извлекли из-под крылышка лошадей, основательные запасы провизии и несколько десятков северян, вызвавшихся быть первыми добровольцами в славном деле возрождения Дозора. Половина этих северян были Дозорными и прежде, и теперь, вернувшись домой, смотрели на Стену со странным чувством успокоения.

Так же на свет явились неразлучные волки и толстый Сэм, несчастный и с длинным списком.