Дракон и жемчужина

Она подошла поближе, и тусклый свет масляного светильника окружил ее сияющим нимбом. Столько дней прошло вдали от нее, и теперь Ли Тао наслаждался лицезрением ее прекрасного облика. Распущенные волосы обрамляли гладкую кремовую кожу лица. Скользящий голубой шелк, как вода, струился по изящным изгибам ее фигуры. Тело Ли Тао опять налилось тяжестью.

— Я никогда не спал помногу, — сказал Ли Тао. — В Лояне я мог бродить по нашему кварталу всю ночь, не зная усталости. Уже на заре я засыпал на час, а потом удар рыночного гонга будил меня.

— Лоян. — Она произнесла название города с чувственностью и порочностью, которых заслуживала восточная столица. — Подумать только, что мы могли встретиться много лет назад.

— Я бы просто увидел твой силуэт в окне.

Удары гонга определяли городской распорядок. Ворота, открывавшиеся на заре, и ворота, закрывавшиеся на закате, подчинялись строгим командам. Жестокий город пожирал слабых. Он уничтожил его мать, опозоренную женщину, сгинувшую в его трущобах. Но Суинь выжила.

Она встала около стола.

— Я ждала каждую ночь, когда тебя не было дома. Закрывая глаза, я надеялась на то, что ты окажешься рядом, когда я их открою.

— Тебе больше не придется меня ждать.

Суинь улыбнулась, не понимая еще подлинного значения его слов. Эти незначительные разговоры всегда доставляли ей радость. Она склонилась над столом, приоткрыв на мгновение тонкую полоску нежной кожи в разошедшихся полах шелкового халата. Ли Тао хотелось протянуть руки и посадить ее к себе на колени, позволить своим ладоням скользить по струящемуся шелку, едва скрывавшему ее ослепительное тело.

Он нежно коснулся пальцами ее запястья:

— Сделай кое-что для меня.

На секунду дыхание Суинь прервалось.

— Все что угодно.

— Я отсылаю тетушку и других слуг отсюда. Ты должна отправиться с ними.

Ее задумчивая улыбка померкла.

— Нет.

— Здесь небезопасно.

— Я думала, что окажусь в безопасности, когда покину дворец, но мои враги все равно нашли меня.

Ли Тао с усилием надавил пальцами на переносицу. Пульсирующая боль застила глаза.

— Для меня нет ничего более важного, чем знать, что тебе не угрожает опасность.

Это необходимо было сделать. Ему нужна свобода, чтобы думать, планировать, действовать. Он не мог позволить себе беспокоиться о людях, находящихся под его покровительством. Не мог думать о Суинь и том, что она значила для него. Чтобы выстоять перед лицом приближающегося врага, ему необходимо остаться одному. Одному ему терять нечего.

— Тетушка не уедет отсюда, пока ты не согласишься, — жестко сказал он.

— Ублюдок.

Ли Тао понял, что поймал ее.

— Ты умная и находчивая. Ты всегда знаешь, что делать.

Он углубился в детали путешествия: дороги, которые лучше выбрать, количество золота и серебра, которое он пошлет с ними.

— Я могу оказаться тебе полезной в Чэнду, — попыталась возразить Суинь.

— Я верю в это. — Ли Тао поднял глаза, наблюдая, как играют на ее лице отблески пламени светильника. — Я не могу тебе позволить ехать со мной.

Суинь крепко сжала пальцы, уцепившись за угол стола. Глаза ее блестели от слез, однако она смогла удержаться. Никогда еще он так не желал ее.

— Сперва ты потребовал одну ночь, потом месяц, — обвинила она. — Ты говоришь мне остаться, и я остаюсь. Велишь идти, и я иду. Так?

— Я всегда получал лучшее от нашей сделки.

Он собирался выиграть это сражение, спланировав атаку с большой четкостью и аккуратностью, но Суинь изменила тактику.

— Думаешь, я не понимаю, что ты делаешь? — Мягкая угроза промелькнула в ее голосе. Она провела рукой по гладкой ткани халата, давая ему возможность разглядеть мелькнувшую полоску кожи, соблазнительный вырез, в котором виднелась совершенная грудь.

— Ты пытаешься убедить себя, что все, что было между нами, — ничто. Будто ты всего лишь хотел развлечься.

— Я не собираюсь убеждать ни себя, ни тебя.

Их отношения были для него всем, но даже и самым лучшим моментам в жизни не суждено длиться вечно, подумал наместник. Сердце его готово было выпрыгнуть из груди. Ли Тао откинулся на спинку кресла, пальцы его крепко сжали ручку подлокотника. Суинь по-прежнему стояла, склонившись над ним. Он мог бы привлечь ее к себе и сорвать этот ничтожный клочок шелка. Мог погрузить лицо в эту ложбинку между грудей и взять ее прямо здесь, но стоит ему позволить возобладать желанию, и это погубит их обоих.

— Лишь в одном я всегда была уверена, — печально продолжила она. Руки ее проскользнули за отворот халата, куда он столь отчаянно жаждал проникнуть. — Ты хочешь это тело. Если бы я была по-настоящему испорченной, я бы заставила тебя взять меня с собой. Я бы соблазняла тебя и умоляла, и ты бы сказал «да».

Плоть его поднялась, когда он следил за ее полускрытыми шелком руками, плавно скользящими по груди. Боль нереализованного желания пронзала его с каждым ее неторопливым движением пальцев вокруг своего соска. Он хотел сам ласкать ее тубами, гладить языком маленькие тяжелые кончики, припасть к ее груди сквозь сводящий с ума барьер шелковых одеяний, пока Суинь не потребует, чтобы руки его оказались на ней, в ней.