Дракон мелового периода

– Это не трава, она только так выглядит. Лучше и не вникать, что это такое – спокойнее будет. Лично я подозреваю, что перед нами огромный генератор всех известных и неизвестных людям заклинаний. И хотя они здесь пребывают в, так сказать, заархивированном виде, но их сила от этого никуда не исчезает. Поэтому правило второе – с тропы не сходить, траву не рвать и вообще к ней не прикасаться. Сама она будет тянуться к тебе, но не обращай внимания – она первая тебя не тронет.

– А если случайно прикоснусь, что будет?

– Не знаю. Может, и ничего. А может, и каюк тебе настанет. Или превратишься в кого-нибудь нехорошего... Но траву трогать незачем, главное – не слушай ее. И сама ей ничего не говори. На вопросы не отвечай. На провокации не поддавайся. Втянут тебя в разговор – считай, пропала. Ладно, поле прошли, выходим к дереву.

Дерево – похоже на дуб, с черными листьями и прозрачной корой. Кора слегка светится – это под ней древесный сок. Пару раз я видела, как ствол вспыхивал, как звезда, но только издалека видела – в эти моменты Хохланд меня к дереву не подпускал. Оно стоит посреди круглой площадки голой земли, метров пяти в диаметре. У меня есть подозрение, что этот дуб служит проводником силы поля в наш мир. Может, и не только в наш. Дерево само по себе вроде не опасно, но лучше его опять-таки не трогать, потому что я так и не выяснила, как оно действует.

– Еще что там есть?

– Переходим к самому главному – рунному кругу. Вокруг дерева на земле начертаны руны – магические знаки. Их довольно много, на моей памяти они периодически менялись: одни появлялись, другие исчезали – и по меньшей мере половину из них начертил Хохланд. Думаю, что этими рунами он и направляет силы поля туда, куда ему угодно. По правилам безопасности мне бы надо тебя предостеречь – руны эти не читать, к знакам не прикасаться и ни в коем случае ничего не писать на той земле самой. Но боюсь, что именно этим тебе и придется заняться. Потому что выход, если он только существует, именно там.

– Постой. – прервала я Эзергиль. – помнишь, ты мне сама говорила – тогда, в пустыне – что можешь прочитать любую надпись на любом языке? Так чего мы переживаем? Пустяковое дело! Пройдем по тропе, ты разберешься с этими рунами, найдешь нужную для выхода или сама ее напишешь...

– Не разберусь и не напишу.

– Почему?

– Потому что ты туда пойдешь одна.

– Но почему?! А как же ты?

– Если я зайду в эту траву, то никогда из нее не выйду. В лучшем случае мгновенно забуду, кто я и зачем туда пришла. В худшем... Не думай, что это я такая слабачка или трусиха. Я просто реально смотрю на вещи.

Глядя на виноватое лицо Эзергили, я внезапно разозлилась. Да что это такое? Издевается она надо мной, что ли? Собирается меня бросить здесь, можно сказать, на последнем рубеже?

– Ты сильно изменилась. – сдерживая гнев, сказала я. – Мне больше нравилась прежняя Эзергиль. Она была веселая, всегда помогала мне и ничего не боялась. А ты настоящая трусиха и нытик. Никакого толку от тебя нет, одна обуза.

– Да, я изменилась, к сожалению. – печально согласилась Эзергаль. – Трудно этого не заметить. И трудно не измениться после того, как попадешь в рабство и будешь вынуждена делать такие вещи, о которых потом не хочется даже вспоминать.

– Но теперь ты не в рабстве. – возразила я. – Я тебя освободила. И не хочу, чтобы ты осталась таким унылым призраком.

– Это не от тебя зависит. – вздохнула Эзергиль.

– Давай это обсудим потом. Сейчас перед нами конкретная задача – пройти через это чертово поле, написать нужные руны и вылезти из этого мира, пока сюда не явился Хохланд. Через поле-то я, допустим, пройду сама, но писать руны будешь ты, потому что я в этом ни фига не разбираюсь, и если ты со мной не пойдешь, то это будет самое натуральное предательство.

– Я же сказала – я не могу...

– Ах так? Тогда придется обойтись без твоего согласия! – рявкнула я и отдала приказ синему шару. Эзергиль исчезла, и я осталась наедине с шепчущим полем.

«Сама мне потом спасибо скажешь». – мысленно сказала я Эзергили и ступила на тропинку.

Как и предупреждала Эзергиль, шелест травы резко усилился. Я медленно пошла по тропинке – узкой полосе голой земли – в море серой травы, где каждая травинка извивалась, как червяк, сама по себе. Чувствовала я себя так, как будто оказалась посреди огромной толпы сумасшедших, где каждый с жаром говорит о своем, не слушая соседей. В шелесте то и дело пробивались знакомые слова и даже обрывки фраз, но тут же тонули в тысячеголосой болтовне. Даже если бы я захотела прислушаться, все равно не смогла бы разобрать ни слова. Если бы Эзергиль не предупредила, что трава шепчет, я сама, может, и не заметила бы этого.

«Так я и знала, что ничего опасного. Перестраховщица!» – подумала я в адрес Эзергили и уверенно двинулась в путь.