Дракон на краю света

Вокруг было предостаточно сухих кустов для костра. Правда, появилась новая забота: следить за огнем, не давая ему распространяться, чтобы не вспыхнула трава вокруг, которая была суха, как трут. Необходимость в постройке высокого плетня отпала, так как хищники не удалялись от холмов.

Все же путешественники установили караул: первым дежурил Релкин, второй – Лумби, последним – дракон. Немногое же они увидели. Костер их привлек лишь одинокого кемма ван, каким-то образом отбившегося от своей желтой стаи. Он убежал, прежде чем Лумби добудилась Релкина и тот сумел настолько проснуться, чтобы наложить стрелу на тетиву. Базил опять остался голодным.

На четвертый день они набрели на старое четвероногое животное размером с Базила. Вокруг головы зверя торчал костяной воротник, а на носу выступал один рог.

Старое животное охромело и не смогло добраться до холмов. Когда они его нашли, оно уже лежало на боку, испуская последнее дыхание. Рядом дожидались небольшие зверьки, похожие на ящериц, но бегающие на задних ногах.

Базил отрубил голову животному одним могучим ударом Экатора, а потом вырезал окорок. Этой ночью дракон набил свой живот волокнистым мясом старого однорогого.

Однажды они остановились у пересохшего русла. Вдоль оси его росла зеленая трава, а на деревьях вокруг сохранились листья. Путешественники прокопали не больше фута вглубь и наткнулись на сырую землю. Скоро они получили лужицу мутноватой воды. Ее расширили до пяти футов в ширину, в основном усилиями дракона, который предвкушал возможность поплескаться после всех этих сухих пыльных дней.

Затем, как обычно, приготовили мясо, используя для очага большие камни из ложа ручья и положив на мясо сверху раскаленные камни поменьше. После дракон растянулся во весь рост на сухой траве и принялся изучать небо в поисках красной драконьей звезды. Вскоре он захрапел.

Релкин и Лумби остались одни, как бывало уже не раз. Однако сегодня в воздухе чувствовалось что-то особенное. Словно электрический разряд проходил через них. Что до Релкина, он чувствовал какую-то робость, чего еще никогда не бывало с ним в обществе девушек.

Неожиданно Лумби предложила отойти немного в сторону полюбоваться луной, которая уже всходила над горизонтом, заливая земли коричневатым светом.

Луна казалась огромной. И пока они стояли, замерев, рука Лумби скользнула в руку юноши. Релкин опустил глаза, во рту у него сразу пересохло, и он нежно пожал ее ладонь. Электрическое покалывание сразу прекратилось, уступив место ровному теплу. Подавляемое желание сразу захлестнуло его, как весеннее половодье. Глаза их встретились.

– Я… – начал он.

– Лумби чувствует то же самое, – быстро откликнулась она.

– Я не знаю… я хочу сказать, я не могу…

– Лумби все понимает про твою будущую женитьбу. Лумби считает, что это не важно здесь. Она далеко-далеко, а ты здесь, близко-близко от Лумби. Возможно, со временем ты и придешь домой. Возможно, вы снова соединитесь. Возможно, ты никогда больше не вернешься домой. В любом случае не имеет никакого значения, что ляжешь с Лумби. С Лумби – это будет для земли Арду.

Релкин взял ее другую руку. Хвост хлестнул воздух в лунном свете и больше не вызвал у него отвращения.

– Возможно, Лумби права.

осле этой ночи напряжение спало. Как будто что-то перешло на новый уровень. Сердце Релкина пело, когда он просыпался по утрам. Между ним и Лумби расцвело прекрасное чувство, такое глубокое, какой только и может быть настоящая любовь. Чувство это было глубже, чем все, что ему случалось испытывать раньше – с Миренсвой Зудейна, принцессой Урдха, или с Эйлсой, дочерью Ранара, его будущей женой из клана Ваттель. Релкин впервые за долгое время перестал беспокоиться о будущем. Словно тяжелый груз упал с его плеч.

Теперь он жил сегодняшним днем и даже не думал о том, что будет дальше. Как будет, так и будет. Совершенно очевидно, что будущее, если оно вообще есть, покрыто мраком и таит в себе опасности. Релкин жил только настоящим. Он стал новым человеком, начал новую жизнь, или, по крайней мере, старался в этом себя убедить.

Где-то в глубине души все еще твердил свое другой голос, голос здравого смысла, и Релкин не перестал к нему прислушиваться. Но его любовь к Лумби была так прекрасна, так очевидна и так сильна, что юношу буквально захлестнуло приливом эмоций.

Все следующие дни Релкин, казалось, парил в небесах. То же можно было сказать и о Лумби. Они не разлучались, бродили под луной, обнимались и целовались. Внимание Релкина к насущным проблемам ослабло, между тем рационы оскудели.

Базил поначалу наблюдал за происходящим со смущенной нежностью. Мальчик и хвостатая девушка практически перестали с ним разговаривать. Они жили теперь в своем собственном мире, где дракон был не ближе, чем луна. Но через некоторое время Хвостолом обиделся. Когда он занозил правую ногу, Релкин за целый день и не подумал вынуть занозу, и даже не спросил, как он себя чувствует.