Дракон острова Кенгуру

— Я, то, думала, что в Китае люди живут хорошо, а здесь, почти также, как и у нас, — поделилась мыслями, с моряками, Юлия.

— У нас, в Европе, всё же, маленько лучше, — сказал один из матросов, не соглашаясь с Юлией.

— Ненамного, и не везде, — заметила Юлия.

— Богачам, мандаринам, князьям и феодалам везде живётся очень хорошо, — сказал ей матрос.

— Ещё лучше — королям и императорам, — добавил её товарищ.

Юлия вздохнула, и с сожалением сказала:

— Жаль, что весь мир так жёстко поделён на бедных и богатых, на рабов и господ. Да ещё, всем нам, отравляют жизнь драконы и разбойники.

Юлия, и сопровождавшие её матросы, пошли быстрее. Матросы знали этот город по предыдущим рейсам, и почти ничему не удивлялись. Для Юлии, многое было вдиковинку. Проходя мимо шикарного здания, Юлия спросила:

— Это, ихний храм?

— Нет, это дом одного ихнего мандарина, — ответили ей матросы.

Возле дома этого мандарина, Юлия увидела ковыляющую девушку, лет семнадцати на вид. Она еле шла, хромала и ковыляла возле калитки. Было ясно, что у неё нездоровы обе ноги.

— Бедняжка! — сказала Юлия своим спутникам.

Матросы заулыбались, и покачали головами.

— У богатых, здесь, в Китае, причуды такие, — сказал один из матросов.

— Какие ещё причуды? — не поняла Юлия.

Матросы, не сбавляя шага, стали объяснять ей:

— Многие китайские богачи, особенно на севере Китая, своим дочерям, с раннего возраста, накрепко забинтовывают ступни, на весь период детства, — сказал один из матросов. — А девочку, всё детство, мучает боль. Обычай!

— Ступня не растёт, как положено природой, и вырастает уродливой, — добавил другой её спутник. — Красивой, в их понимании. Перебинтовку ног, девочке, делают раз в неделю.

Юлия остановилась, как вкопанная, и стала хлопать своими прекрасными глазами.

— Зачем? — вдруг, спросила Юлия, продолжая хлопать глазами.

— Чтоб, всему простолюдью, лишний раз показать, что богатые могут не работать, — пояснили ей, остановившись, матросы. — В Китае, девушку с нормальными ногами, ни один богач замуж не возьмёт. Таковы, тут, обычаи. А вот, в китайском императорском дворце, и у всех маньчжуров, такого обычая нет.

Юлия и матросы возобновили шаг.

— Какая дикость! И что красивого в изуродованной ноге? Не хочешь, не работай, если состояние позволяет. Нога дочери то, причём? — возмутилась Юлия. — Богачи, здесь, какие-то шарахнутые.

— Сознание богачей, здесь, так устроено, — сказал один, из её спутников. — Они, тут, считают, что поступают очень мудро, уродуя ноги своим дочерям. Считают, что это, престижно.

Юлия была ошарашена. Она, ещё раз, оглянувшись, взглянула на хромающую девушку, ухмыльнулась и ускорила шаг. Она никак не могла понять, какой престиж в изуродованных ногах.

Наконец, они все уткнулись прямо в дом Чен-цзы.

— Ну, вот, пришли, — сказали Юлии матросы.

Юлия поблагодарила матросов за то, что те выполнили приказ капитана и проводили её, после чего, попрощалась с ними, потом постучалась в ворота, и когда они открылись, переступила порог владений Чен-цзы.

___

Глава восьмая

Дракон вызвал к себе Хилла. Хилл прискакал во дворец на лошади, и направился в главный зал. Стража впустила Хилла, и он вошёл в лифт и стал подниматься к Дракону. Наконец, он оказался в вестибюле второго этажа, перед дверью в зал. Как обычно, дверь изрыгнула огонь и дым, и автоматически открылась. Хилл вбежал в зал, где его, уже, ждал Дракон.

Хилл отбил положенные поклоны, уставился на головы Дракона, вверх, и громко сказал:

— Я прибыл, Ваше Трёхглавие, — доложил Хилл.

Дракон, всеми тремя головами, оглядел Хилла, потом приказал, своей центральной головой:

— Вот что, Хилл. Собери всех тех рабов, кто уже не может работать — больных, а также провинившихся и бунтарей, и отправь их на откорм, месяца на три-четыре, чтобы потом из них, для меня, получился хороший шашлык.

Хилл, отбив поклоны, тут же ответил:

— Будет исполнено, Ваше Трёхглавие! Все больные, бунтари, и провинившиеся, немедленно, будут отправлены на откорм. А через три-четыре месяца, тебе, из них, будет прекрасный шашлык.

Раздался хохот придворных, находившихся возле Дракона, всвязи с тем, что кто-то станет шашлыком для Дракона.

Левая голова, Кавр, объявила Хиллу:

— Хилл, решено отправить на пенсию моего премьер-министра. Он меня не устраивает.

— Фердинанд уходит на пенсию? — удивлённо спросил Хилл, вытирая пот со лба, пытаясь угадать, что дальше скажет Дракон.

— Мы — так решили, — ответили все три головы Дракона, хором.

Дракон, очень сильно обозлённый, поднял левое крыло, и начал ходить взад-вперёд, создавая, вокруг, грохот и шум.

Дракон остановился.

— Фердинанд, со своей камарильей, разворовали всю мою казну! — возмущённо пояснила голова Тавр. — Ворьё и жулики!

— Всю казну? — переспросил Хилл.

Расстроенный Дракон поднял, от возмущения, оба крыла, и голова Завр, с негодованием крикнула, глядя на Хилла:

— Там, нет ни пиастра!

Хилл почесал затылок, и осмелился спросить:

— Но, ведь, монетный двор чеканит пиастры круглосуточно, и без выходных. Куда они деваются?

Дракон сложил крылья, и голова Завр ответила: