Дракон-стриптизёр

Помешательство? Зацикленность? Да назовите как захочется, с ней моё существование обретало смысл, внутри рождались мечты, хотелось жить дальше и дольше, чтобы только каждую следующую минуту открывать Алёну для себя и самому открываться ей А вот в сочетании с Анной всё отмирало и я тонул в апатии.

Сбежав из норы подальше от Анны, я весь день пытался занять себя чем-нибудь, лишь бы выбросить дурные мысли из головы.

Что я знал об истинной паре? Прискорбно мало. Оно вообще происходило нечасто, запечатление, потому драконы и отказались. Можно было прождать все пятьсот лет так и не повстречать истинную, хотя Гнёзд осталось не так много и раз в двадцать лет организовывали слёты, чтобы драконы и дракайны могли увидеть друг друга и запечатлиться. Но нет.

Теперь истинные пары ушли в историю, но наставники продолжали учить, что встретить истинную чуть ли не карт-бланш в Совет основателей, потому что только у этой пары проблем с потомством не бывает.

Другое дело — метка. Это, конечно, намного более слабая связь, но достаточная, чтобы обеспечить Гнездо потомством. Вот только метка действует всего лет пятьдесят, а после двухсотлетия дракона вообще теряет силу.

Разве могло оказаться, что Родион не просто так подсунул под меня Анну? Предположим, она моя истинная, после соития случилось запечатление, но я его не почувствовал, потому что практически сразу был изгнан и перекинулся в человеческую форму. Но вот она то оставалась дракайной и ждала оплодотворения, на нее запечатление сказалось сильнее. И тогда всё сходится. Если мы с Анной запечатлены, но я по своему возрасту не могу войти в Совет, то вместо меня туда отправляется Родион. А ведь это его маниакальная цель — пробраться в Совет основателей и поменять Гнездо. Он давно метит переехать в Европу из Перу.

Голова раскалывалась от тягостных мыслей, когда тревожным чувством в меня ударили эмоции Алёны. И они были направлены против меня. Ну что еще?

Я вернулся в зал клуба, нашел глазами Анну, занимающуюся с Тёмычем у шеста. Немного подвис, понимая, что она своей программой затмит любую девушку, и Геннадий будет дураком, если не раскошелится на охрану, а будет рассчитывать на парней. Мы, конечно, растащим любую драку, но нюхом чую, это будет срывать наши выступления.

К норе Алёны я подходил с гнетущим чувством. Сейчас я не мог успокоить ее счастливым будущем, не мог дать никаких обещаний, потому что из-за признания Анны у самого будущее выглядело очень расплывчатым. Я обязательно проверю, запечатлен ли я с дракайной, но сначала должен узнать насколько сильно метка действует на Алёну, узнать у Миши можно ли ее снять, и наверное, найти аргументы для Алёны, чтобы поселить вместе с нами Анну.

Да, невозможно, но чёрт, я бы сам хотел переродиться и не вляпываться в такие неприятности!

За дверью стояла тишина, но мой нюх и обостренное осязание не подводили, Алёна точно была здесь. Сидела, опустив голову, на диване, под ногами валялся мой рюкзак с рассыпавшимися купюрами и фотографиями

Фотографиями?!

Я тихо подкрался ближе и присмотрелся. На цветных квадратиках, которых было штук двадцать, не меньше, красовалась обнаженная Анна, явно сфотографированная кем-то, кто только что был с ней близок.

И судя по всему фото выпали из моего рюкзака.

Как?

Как?

— Уходи, — она заметила меня, но даже не повернула голову.

— Алён

— Просто уйди и забери это

Она носком ноги отодвинула рюкзак так, словно он в любой момент мог её укусить.

— Слушать меня не будешь?

— Ты придумал еще одну ложь?

— Не собираюсь врать, но чувствую, что слушать ты тоже не собираешься.

Алёна покачала головой, и я по её эмоциям понял, что сейчас проще убраться с глаз и дать ей остыть, прежде чем сделать следующую попытку.

И снова тянущийся гнетущий день, нескончаемое время тоски, подпитываемой убитым настроением Алёны. Как я ни старался избегать её, из-за метки мы оба обменивались эмоциями независимо от желания.

Анну я тоже избегал, только пару раз видел ее в тренировочной и позже заметил, как она входила в кабинет Геннадия. Может стоит ее предупредить насчет него? Но нет. После подставы с фотографиями я не желал ей лёгкой доли. Пусть вляпается и выкручивается, как хочет.

Уже в МакДональдсе, когда мы с парнями заканчивали обед, меня прошиб приступ страха и паники. Сначала Алёнкин, а уже потом собственный, когда я стал перебирать в уме, что ее может так напугать.

Не объясняя парням причины, я рванул в клуб, перепрыгивая столы и стулья, огибая прохожих в парке, перелетая скамейки и, срывающихся на лай собак, боялся опоздать, не успеть. Эмоциональный фон Алёны не успокаивался, а только становился более обреченным.

Чёрт, что с ней происходит? Если это Анна, уничтожу, нахрен! И пофиг на закон Совета.

Я отодвигая рабочих на своем пути, почти достиг норы, когда Анна преградила путь.

— Куда спешишь?

— Отойди.

— Нет, нам надо поговорить.

— Снова? Не о чем разговаривать, пусти!

Но Анна упорно стояла на пути, вцепившись в толстовку, и не собиралась отступать.

— Ты выслушаешь меня, Тимур, дракон из седьмого перуанского Гнезда.